Пеппер не понимала, к чему клонит Саймон. В одном он был прав: здесь им точно никто не помешает. По крайней мере, до прибытия следующего лифта.
– Пеппер, прости, что так вышло. Если бы я мог все изменить, я бы это сделал.
Она покачала головой:
– Это не только твоя вина, но и моя тоже. Я хотела от тебя невозможного – того, чего ты не можешь мне дать. Нельзя было так на тебя давить.
– Но в том‑то и дело, что я хочу тебе это дать! – Горящий взгляд Саймона словно проник в самое сердце Пеппер. – Однако ты ведь знаешь о моем неблагополучном прошлом и о том, что мой отец был худшим образцом для подражания. Я боюсь, что стану таким же, как он.
– Этого никогда не случится!
Его глаза изумленно расширились.
– Ты действительно в это веришь?
– Всем сердцем! Ты – хороший человек. Такова твоя натура – защищать тех, кого любишь, а не причинять им боль.
– Я никогда не смотрел на это под таким углом, – произнес Саймон, а затем, немного помолчав, выдохнул: – Я люблю тебя!
От этих трех слов у Пеппер перехватило дыхание. Она не ожидала их и вообще не думала, что когда‑нибудь услышит хоть от кого‑то.
Но тут же Пеппер испугалась: а вдруг Саймон таким способом просто пытается вернуть ее и ребенка под свою крышу? Если это так, ей нельзя к нему возвращаться. Пеппер было необходимо, чтобы Саймон любил ее ради нее самой, а не ради воссоединения с ребенком, потому что если она отдаст кому‑то свое сердце, то это будет навсегда.
Она покачала головой, отказываясь верить признанию в любви.
– Ты говоришь так потому, что, как тебе кажется, именно это я хочу услышать.
– Но я искренен с тобой. – Его взгляд умолял ее. – Я действительно тебя люблю!
«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой», – подумала Пеппер и добавила вслух:
– Ты просто хочешь заставить меня вернуться, чтобы ты был ближе к ребенку.
– Я люблю тебя и не хочу ни к чему принуждать. Поступай, как хочешь. Будешь ли ты жить в пентхаусе или над своей кондитерской – это не повлияет на мое отношение к тебе. Я тебя люблю. И это независимо от ребенка. Я люблю именно тебя и буду твердить тебе об этом, пока ты мне не поверишь. Пеппер, я люблю тебя всем сердцем!
Саймон смахнул слезу с ее щеки. Пеппер даже не заметила, что заплакала от радости. Ей отчаянно хотелось верить его словам.
– Ты все еще любишь меня? – спросил он.
Немного поколебавшись, Пеппер кивнула.
– Тогда поверь мне!
Он протянул ей руку. Не зная, что он задумал, Пеппер из любопытства взяла его за руку. Стояла тишина. В воздухе кружились снежинки. Пеппер снова ощутила себя героиней фильма, но все еще сомневалась, что этот фильм будет со счастливым концом.
Словно прочтя ее мысли, Саймон опустился на одно колено, вытащил из кармана пальто небольшую коробочку, открыл ее и протянул Пеппер.
Ее рот приоткрылся от удивления. Она не могла поверить своим глазам: всего за несколько мгновений разом сбылись все ее желания!
– Пеппер, ты самая удивительная женщина в мире. Ты научила меня снова распахивать мое сердце для любви. Ты показала мне, что любовь бывает разная. И я хотел бы провести с тобой остаток своей жизни. Ты станешь моей женой?
– Саймон, ты… ты уверен?
– Абсолютно!
Пеппер прижала ладонь к губам, чтобы сдержать восторженное восклицание, и посмотрела на бриллиантовое кольцо, лежащее на черном бархате.
– Саймон, стать твоей женой – честь для меня.
Он вынул кольцо из коробки и надел его на палец Пеппер.
За их спиной вдруг раздались аплодисменты – должно быть, пока Саймон делал предложение, успел прибыть очередной лифт. Засверкали вспышки фотоаппаратов, но на этот раз это не смутило Пеппер. Ей было все равно – пусть все на свете знают, что она любит Саймона Росса.
Он обнял ее и прошептал:
– Я люблю тебя! Никогда в этом не сомневайся!
– Я тоже всегда буду тебя любить! – прошептала Пеппер в ответ. – Счастливого тебе Рождества!
– А я поздравляю тебя с днем рождения!
– Спасибо! Это мой лучший день рождения!
Саймон наклонился к ней и завладел ее губами. Пеппер знала, что никогда не устанет от его поцелуев. И еще она была уверена, что на всю оставшуюся жизнь запомнит этот романтический момент, похожий на сцену из кинофильма. А когда постареет, будет рассказывать о нем своим правнукам, всегда заканчивая свой рассказ словами: «С тех пор они жили долго и счастливо».
