учебников перед экзаменом только усиливали мигрень. Цунаде повернулась на другой бок и накрылась шерстяным одеялом.
— Хоть какой-то толк от этой повязки, — пробормотала она, обрадовавшись, что ей никуда не надо.
Глава 5 Цунаде
— Ну наконец-то в бой пойдем, — подскакивал на месте Джирайя, разминая плечи, — а то надоело уже штаны просиживать.
Они стояли у ворот штаба вместе со своим новым отрядом и ждали капитана. Светило утреннее солнце, по небу лениво плыли облака, и погода стояла весьма хорошая, предвещая жаркий день. Орочимару держался от них подальше, Джирайя тянул спину, а Цунаде поставила на землю свой огромный дорожный мешок и пыталась его застегнуть.
— А вон и тот негодяй, про которого я тебе рассказывал, — продолжал Джирайя. — Посмотри на него: стоит, болтает… Капитаны, что с них взять? Только я все думаю, откуда он там такой молодой взялся? Сынок, наверное, чей-нибудь, вот и пропихнули. Не удивительно, что он всем стал жаловаться, что я в их кабинете спал. Ты бы слышала, как они на меня орали, видите ли, у них там секретная информация. А на кой черт мне их секретная информация, если я просто на мягком диване хочу поспать?
Цунаде быстро обернулась, никого особо не разглядела и вернулась к своим вещам: ремни на сумке никак не хотели сходиться.
— И ходит весь из себя, — не успокаивался Джирайя. — Хорошо, что я его морду больше не увижу вместе с этим штабом…
— Ага, — согласилась Цунаде и подумала выкинуть что-то из сумки ирьенина. Она, конечно, не была набита под завязку, но в ней лежало тоже немало вещей: кожаный футляр с инструментами, бинты, вата, шприцы, склянки с лекарствами и, главное — обезболивающим. Только виртуозы могли обходиться без всего этого, а обычным ирьенинам, тем более новичкам, как она, приходилось полагаться больше на обычную медицину, чем на ирьениндзюцу.
— Эх, — вздохнула она и подумала оставить что-то из склянок. Взяла их в руки, покрутила, но решила, что это было бы слишком безответственно, и хотела положить их на место, как на глубине сумки заметила повязку ирьенина. Сердце неприятно кольнуло, она скорее сложила все склянки обратно, чтобы уж точно не видеть этот красный крест. Вернулась к вещевому мешку, достала оттуда сухпаек, положила его в сумку ирьенина. И на этот раз приложила столько силы к ремням на мешке, что те, конечно, затрещали, но наконец-то сошлись. Правда, не успела она обрадоваться, как вдруг услышала твердый и звонкий мужской голос.
— Всем построиться! — прозвучал приказ.
Цунаде оставила свои вещи и, повернувшись, увидела очень красивого молодого человека. Он был высоким, таким же высоким, как и Джирайя. Его стройную фигуру подчеркивала выглаженная форма Конохи, а военный жилет заметно выделял разницу между широкими плечами и узкой талией. Черты его лица были правильными, зеленые глаза — поразительно яркими, а светлые волосы — аккуратно уложенными. Начищенный протектор на налобной повязке ослепительно сверкал на солнце, в точности как и его улыбка, от которой она взгляд не могла оторвать…
Остальные капитаны остались в стороне, и Цунаде сильно удивилась, когда поняла, что именно он будет во главе их отряда.
— Да не может быть, — с ужасом прошептал Джирайя.
— Мое имя Дан Като, — представился молодой человек. — Я буду вашим капитаном, наш отряд пойдет охранять Маяк на слиянии двух Великих рек…
— Охранять? — перебил Джирайя.
— Охранять, — спокойно ответил капитан, коротко посмотрев на него, а затем обратился к остальному отряду: — Мы должны сегодня же дойти до Маяка и сменить другой отряд, так что заканчиваем сборы и выдвигаемся.
Цунаде перевела взгляд на Джирайю, на котором лица не было, он поймал кого-то из отряда — низенького молодого шиноби с короткой стрижкой, и тихо его спросил:
— Знаешь, что-нибудь про него? — кивнул он на их нового капитана.
— Вы чего? Это же Дан Като, — затараторил он, — который был награжден званием капитана за организацию бесперебойного снабжения на одном из самых сложных направлений.
— Ну понятно, коробки перетаскивал, — пробурчал Джирайя.
Совсем скоро они оставили штаб и вышли к бескрайним рисовым полям. Яркое солнце отражалось в заливных террасах и мелькало в глазах. Голову страшно припекало, и ее удивляло, как местный народ умудрялся работать в такую жару. Они стояли, наклонившись между длинных зеленых гряд в полосатых рубахах, и сажали пучки риса. А когда их отряд проходил мимо, они поднимали смуглые лица с узкими глазами, улыбались желтыми зубами и что-то говорили на своем местном языке.
Но Цунаде было все равно на их слова, на удивительные пейзажи, на путешествие, которое случилось — у нее не было сил даже просто идти. Форма вся пропотела, спину тянул тяжеленный мешок, и она уже пожалела, что взяла столько вещей. Одно радовало: она осталась в своих любимых брюках, а не надела юбку ирьенина. К тому же они шли так быстро, что даже Джирайя был весь в поту. Одному только капитану все было нипочем. Он легко шагал впереди, почти ни с кем не говорил и даже не оборачивался.
— Гонит нас как собак, — жаловался Джирайя, — ни совести, ни чести у человека.
Цунаде ничего не ответила, лишь посмотрела на капитана, с которым держался Орочимару, за ними торопился остальной отряд, а они с Джирайей тащились в самом конце.
— Все, я больше не могу, — произнес Джирайя, резко остановившись. — Капитан! Разрешите устроить привал!
Дан на ходу развернулся, всех оглядел и коротко кивнул.
— Только ненадолго, — произнес он. — К вечеру мы должны быть на месте.
— На месте, — скорчил рожу Джирайя, когда тот отвернулся, плюхнулся на землю и раскрутил флягу.
Цунаде села напротив и стянула мешок.
— У меня сейчас спина отвалится, — вздохнула она, растирая затекшие плечи.
— А мне вот интересно, что же ты там такое несешь? — спросил Джирайя, умываясь с фляги и громко фыркая. — Вон смотри, — он кивнул на остальных, — твоя поклажа в два раза больше, чем у остальных.
— Сама не знаю, что набрала. — Она замахала на себя ладонью, чтобы хоть как-то унять невыносимый зной. — Сменная одежда нужна? Нужна. Полотенца? А как же без них? Одно для лица, другое для волос, третье для тела. Запасные сандалии. Бинты для ног, несколько кремов, а то Орочимару стал прятать свои… Еще и эта дурацкая сумка ирьенина со всякими склянками, будто мне своего мало.
— Ладно, Цунаде, — улыбнулся Джирайя, — дотащу я твой мешок, можешь больше не намекать. Только боюсь, избалую я тебя еще сильнее. Так что на, — он кинул ей в руки свой мешок.
— Ты ничего не взял? — удивилась она, когда
