Оказавшись рядом с Гонзицем, он, не раздумывая, вытащилполученную от Багрова фотографию и сунул археологу под нос:
— Слава, ты с этим типом не пересекался?
— Очень даже пересекался, — без всяких эмоцийсказал Гонзиц, не особенно к снимку и приглядываясь. — Кока!
— Кока?
— Да это я его для себя так назвал. КонстантинКорнеевич, а сокращенно — Кока. Очередной столичный «пылесос». Еще в прошломгоду на меня выходил и просил продать «копанку». Говорил, что свой в доску, ане казачок засланный, что его Врубель рекомендовать может… Я звонил. Точно,Врубелев корешок.
— Продал что-нибудь?
— А пошел он, — фыркнул Гонзиц. — Он мнепредлагал такие копейки, что и рук пачкать не стоило. Я его вежливенько послална хер, на том и разошлись… Знаешь, что интересно? С недельку назад он опятьобъявился. Только уже определенно поумневши и пообтесавшись в сибирскихреалиях. На сей раз он мне предлагал цены настоящие, вполне правильные. Вполнеприемлемые. Только я решил нашего старого партнерства все же не рушить из-зазалетного, случайного… Мы с тобой кореша как-никак, притерлись, обвыклись…Короче, я его опять послал.
— Зря, Камрад, зря, — сказал Смолин,ухмыляясь. — Не следовало так с человеком, прибывшим аж из град-столицы…Телефончик его у тебя остался?
— Есть где-то. А что?
— Мы с тобой потом сядем тет-а-тет и потолкуемплотно, — сказал Смолин, ухмыляясь уже во весь рот. — «Копанка» емунужна, говоришь? И достаточно цивилизовался, чтобы не предлагать стекло засамородки? Так это просто прекрасно, Камрад…
Рядом обозначился чуть шатавшийся Кот Ученый, сдвинулстаканы и принялся разливать вино, порой плеская на скатерть. С большимэнтузиазмом провозгласил:
— За броневик, а? Господа мои, боже упаси, я раньшевремени удачу не праздную, просто предлагаю выпить за то, чтоб там и в самомделе был броневик…
Доверху налитые стаканы соприкоснулись с тихим звоном.
— А куда ему деться… — проворчал Шварц. —Где-то он да должен быть, не уплыл же и не подняли… Шеф, у тебя стратегическиепланы есть?
— Куда ж без них? — подумав, сказал Смолин. —С броневиком мы разберемся, это уже дело техники: либо он там, либо в другомместе, нам же не всю Шантару прочесывать… Касаемо стервочки Даши: ты, Шварц, вэтом направлении поработай плотно, выясни наконец, что там за адвокат, что тамЕнот-Потаскун плетет…
Шварц хохотнул:
— В баньке бы его с Дашкой подловить, сунутькамеру…
— Не пойдет, — очень серьезно сказалСмолин. — Он в политическом плане фигура дохлая, никому уже не интересноего ни покупать, ни топить, так что это не сработает. Ну устроит ему супружницав очередной раз скандал с истериками и драньем волос — мелко, мелко… Хотя… Еслидвигаться в этом направлении, вертится в голове у меня смутная идея… но это недля данных исторических условий… Шварц!
— Яволь?
— А ведь доченька его, Юлия свет Эдуардовна, что своейперсоною шантарский универ украшает, по моим данным, известна как весьма дажебеспутное создание…
Шварц медленно расплылся в улыбочке, оглянулся на закрытуюдверь, понизил голос:
— Так что, мне ее завалить?
— А почему бы и нет? — хмыкнул Смолин. —Вдруг да ляпнет нечто интересное насчет папашиных мыслей, задумок и планов? Онаж с папой-мамой живет, должна что-то краем уха слышать… У тебя моральныхпрепонов нет касаемо такого задания?
— Да ни малейших, — осклабился Шварц. —Наоборот. Слабость у меня к обесцвеченным блядям, сам знаешь. Пошшупаем… вовсех смыслах.
— Вот и ладушки, — сказал Смолин. — Чай, неневинный цветик совращать… Все равно пробы негде ставить. Теперь так, ребятки.Есть один очень интересный заказ, за который обещают приличные деньги. Деталичуть погодя, а пока пошарьте по закромам и подберите «копанку», с которой нежалко расставаться — скифье там, тагар, и тому подобное. У каждого наверняка взаначке найдется всякого хлама… Особенно это тебя, Слава, касается. У тебя вэтой комбинации поневоле будет заглавная роль, так что готовься.
— А что за фокус?
— Чуть погодя, — сказал Смолин с доброй, милойулыбкой. — Чуть погодя… Значит, с броневиком мы разобрались, по поводуДашки и ейного сообщника, а также наверняка хахаля — продолжаем тихонечкособирать информацию… Ушки держим на макушке, учитывая, что неподалекуприсутствует извращенец, гражданин майор, который не обращает внимание наженщин, а вместо этого обращает внимание на нас, мужиков…
Он почувствовал вибрацию телефона в правом кармане джинсов.Вытащил его двумя пальцами, отметил высветившийся незнакомый номер, нажал,поколебавшись, клавишу.
И почувствовал, как набрякло, окаменело лицо, как сползаетулыбка. Сказал севшим голосом:
— Шварц, ты уже изрядно дерябнул, тебе за руль не стоит…Телефончик такси мне найдите кто-нибудь быстренько!
Глава 4
Шпаги и дубины
Был у Смолина один-единственный, тщательно скрывавшийсякомплекс, а может, учено говоря, фобия, мания и черт знает что еще… Онпрямо-таки патологически терпеть не мог больниц. Лечебных заведений, гдечеловека оставляют у себя, некоторым образом лишая свободы. Что характерно, навсевозможные поликлиники (в том числе и стоматологические) эта подспуднаябоязнь не распространялась, по всем подобным заведениям, действовавшим попринципу «зашел-вышел», он расхаживал без малейших внутренних страхов. Зато вбольницах ему моментально становилось не по себе, нечто трудноописуемоевызывало тягостные ощущения под ложечкой, организму становилось как-то особенномерзко, некие беспричинные, зыбкие страхи копошились. В совокупности с тем, чтоон, так уж сложилось, ни дня не пролежал на больничной койке, комплекс былналицо. Правда, непонятно было, как с ним бороться, и есть ли смысл вообще…
Вот и сейчас, расплатившись с таксистом, он довольномедленно поднялся по ступенькам, сделав над собой слабенькое, но все жеявственно присутствующее усилие, нехотя вошел в обширный вестибюль «тыщи».Людей, как всегда, здесь оказалось множество: больница — одно из тех мест, гдеслучайного народа не бывает вовсе, и народ этот четко делится на две категории,радостных и печальных. Радостные своих забирают, печальные, наоборот, втомительной тревоге и тоске от полной неизвестности…
Непроизвольно морщась от наплывавшего со всех сторонлюдского горя, от неописуемого запаха несчастья, он, лавируя меж посетителями,отошел к левой стене и принялся высматривать вызвавшего его сюда человека. «Я вмилицейской форме, майор…» Ну и где?
Ага, вот оно что! Смолин подсознательно искал взглядоммундир, китель. А милиционер с майорскими звездами был в тужурке. Надополагать, он и есть, других в такой форме положительно не усматривается…
