— Какой же Тэйлор хитрец, что прислал тебя. Ты единственный, кому я не в силах отказать.
— Вот и хорошо. Ты просто рожден для гонок.
— Спасибо, — сказал Реми, но тон его был холоден.
— Отказываешься?
— Формула-1 — убийственный спорт. Не хочу больше принимать участие в этой бойне.
— Но ведь не по твоей вине сломалось колесо.
— Послушай, я сто раз прокручивал в голове тот несчастный случай. Я бы мог свернуть на повороте на куда более медленной скорости. Но не сделал этого. Проклятое честолюбие!
— В тот день все были на взводе. Гонщики рано или поздно должны платить за свою победу.
— Я не смогу вернуться. Не сейчас.
— Тогда просто обдумай предложение.
Реми медленно покачал головой.
— Знаешь, я бы не стал тебя принуждать, — начал было Пьер-Луи, но Реми перебил его:
— Ну, мне пора. Рад был увидеться. Я позвоню.
— Но я еще не все сказал тебе. Ты был рядом со мной в самые трудные минуты. Я тебе за это благодарен. И еще... насчет твоей секретарши. Давно у тебя такая хорошенькая девушка?
— Мари-Элиз? Хорошенькая?
— Чудесное имя! Замужем? Дети есть?
— Разведена. Маленькая дочка. Ни с кем не встречается.
— Мне это подходит.
— Эй, эй. Мари-Элиз очень чувствительная женщина. Смотри, не вздумай ее обижать.
Они обнялись как братья. Реми видел, что наконец Пьер-Луи становится прежним. Здоровье и настроение вернулись к нему. Это хорошо.
Реми проводил друга и сел в свою «альфа-ромео». Только он выехал со стоянки, на него набросились репортеры. У высокого мужчины в руках была увеличенная размытая фотография, на первой полосе известной парижской газеты.
На снимке Эмили с широкой улыбкой идет под ручку с Реми.
Ублюдки.
У Реми недобро екнуло сердце.
— Кто ваша новая пассия? — заголосили наперебой репортеры, тыча ему камерами и микрофонами в лицо.
Реми надавил на педаль газа и умчался от этих стервятников. Хватит с них и прошлогоднего снимка, который изображал, как Реми бьет в морду журналиста. Не получат они новой сенсации, как ни стараются его провоцировать.
Теперь все увидят Эми рядом с ним. Этого еще не хватало.
Щеки его матери были розовыми, как мрамор стен посольства, из чего следовало, что она выпила уже вторую или третью рюмку своего любимого вина.
Реми склонился и поцеловал мать. Шесть официантов столбами стояли вокруг.
— Прости, задержался, — сказал он, садясь напротив. — В последнюю минуту пришел Пьер-Луи.
Мать удивилась и поморщилась.
— Я думала, ты завязал с гонками. — Она едва поинтересовалась здоровьем Пьера-Луи. Ей не терпелось обсудить тему поважнее. — Как и обещала, я пригласила на обед Селин, — сказала она, блеснув глазами.
Реми вымученно улыбнулся. Меньше всего ему хотелось видеть Селин. Странно. До встречи с Эми Селин была самой желанной женщиной для него.
— Как все прошло в Лондоне... с ней? — графиня наконец задала вопрос, который так и жег ей язык.
Образ обнаженной Эми предстал перед его мысленным взором. Бросив последний взгляд на спящую девушку, Реми еле оторвался от этого зрелища тем утром, чтобы наконец уйти. А самому хотелось броситься на кровать и зарыться в душистые волосы Эми.
— Не надо было с ней встречаться. Все равно я ничего не достиг, — он старался говорить как можно равнодушнее. — Я же не представился ей, так что дело мы и не обсуждали.
Сверля сына пристальным взглядом, она поднесла бокал к губам, но, так и не сделав глоток, всего лишь покрутила бокал в руке.
— Что-то случилось, — медленно проговорила она, не отводя от него взгляда.
Он раскрыл папку с меню и погрузился в чтение.
— Ты уже что-нибудь заказала?
— Мы еще не дождались Селин, так что заказывать пока не будем. А тебе, пожалуй, нужен бокал вина, чтобы ты хоть чуток остыл.
Поерзав на стуле, Реми стал еще внимательнее изучать список имеющихся вин. Изучал он их чересчур долго.
— Сегодня я как сумасшедший работал все утро. Мне нужно повидаться с инженером, чтобы осмотреть фундамент для нашей виллы в Каннах. Так что встретиться с мадмуазель Уэзерби я не смогу.
Брови матери взлетели до потолка.
— Должно быть, это что-то серьезное, — проговорила она.
— Что?
— Ты избегаешь ее. Это же ясно как день, — она подалась вперед и подвинула ему газету с фотографией на первой странице.
Один взгляд на Эми, и сердце его затрепыхалось в груди.
— Так-так. Ты спал с ней.
К счастью, в этот самый момент к ним подошла красивая блондинка, одетая в черный костюм с жемчужным ожерельем.
— Селин! — улыбнувшись, Реми поднялся ей навстречу.
Она стала еще стройнее со смерти мужа, а в голубых глазах навсегда застыла печаль, делая весь ее облик хрупким и нежным. В целом она выглядела гораздо привлекательнее, чем в последний раз, когда он встречался с ней в Париже. Реми поцеловал ей руку и предложил стул.
Обед, как всегда, был затянутым и нудным, и хотя раньше ему нравились подобные формальности, теперь же казалось, что чего-то совершенно точно не хватает.
В разговоре с Селин он поймал себя на том, что непрестанно сравнивает ее с Эми. И сравнение было не в пользу Селин.
В какой-то миг ему захотелось забыть о делах в Канне и броситься прямо в «Замок сирен». Что там Эми делать одной? Скорбеть по тете? Он бы утешил ее. И непременно занялся с ней любовью.
Интересно, а она по нему скучает? Или уже забыла?
— Реми, о чем ты думаешь? — ворвался в его мысли голосок Селин.
Пробормотав про себя какое-то проклятье, он выдавил улыбку.
— Прости.
—Наверное, тебе непросто было вернуться домой... и видеть всех. И даже меня, — предположила она, накрыв его руку своей. — Видимо, еще рано, да?
Реми пришлось доигрывать роль до конца, поэтому он постарался забросать Селин вежливыми шутками. Смотреть на мать он избегал.
Вместо Реми Эмили позвонила сама графиня.
— Мои агенты сообщили, что вы собрались передать Матисса музею, а «Замок сирен» отказались продать нам.
Любопытно, а она уже знает, что я встречалась в Лондоне с Реми? Узнай она всю историю целиком, упала бы в обморок.
— Вы знаете, сейчас я сижу в саду и наслаждаюсь прекрасным видом, знакомым мне с детства, — отвечала Эми.
— Я задала вам вопрос, — проговорила графиня, теряя терпение.
