Только верхушке. И верхушкой было принято ждать Сенсому-сама. Наруто-кун — хороший парень, и, в будущем, он станет великим шиноби, но он — не Узукаге. Предполагается, что Сенсома-сама сам решит, кто станет его преемником.
— Хо-хо, — удовлетворенно отметил Сенсома. — Я вижу, в клане кое-что поменялось. Во времена Тоширо таких решений вы бы не приняли.
— Не приняли, — с улыбкой подтвердил Нагато. — Я слышал, что ваше правление изменило отношение Узумаки к устоям и традициям. По крайней мере там, где можно обойтись без них. И еще — нынешнее поколение Узумаки ненавидит политику.
— Узнаю Сенсому! — захохотал Сарутоби.
Юки тоже засмеялась, прекрасно узнав мужа, но тут же напряглась и даже встала в боевую стойку.
— Четыре часа, движение, — коротко сказала она, уже повернувшись в сторону приближающегося шиноби. — И эта чакра… странная.
Такие мастера сенсорики, как Сенсома, Хирузен и Данзо, почувствовали цель лишь отрезком мгновения позже, чем Юки. И они тоже приготовились. Ни у Четвертой, ни у Третьей армии шиноби с такой чакрой быть не могло. Слишком уникальной она была. Тем не менее, Ветераны растерянно признавались сами себе, что не могут точно сказать, что за чакра перед ними.
Первым догадался Сенсома, скосивший глаз на жену. Догадался и посмотрел в сторону прислушивающихся Наруто и Саске. На удивление, чутье у парней оказалось хорошим, и они, вскоре, ощутили эту странную чакру. Наруто обрадованно улыбнулся во все лицо, а вот Саске обеспокоенно дернулся в сторону Ветеранов.
Учиха уже неплохо понял, что могут сделать трое легендарных шиноби, а потому старался быть с ними предельно внимательным. И его внимания хватило, чтобы перехватить заинтересованный взгляд Сенсомы. Юноша не стал дальше дергаться, только подал знак Богу Шиноби, мол опасности нет.
Сенсома только плечами пожал. И почти сразу же за этим к деревьям выпрыгнула молодая куноичи. Розоволосая девушка явно была ровесницей двух бывших командующих Армиями…
— С-саске? — изумилась Сакура, поначалу вставшая в боевую стойку. — Ты откуда?..
— Это мы у тебя спросить должны, Сакура, — улыбнулся ей Наруто. — Ты же должна быть с Орочимару-сама, не?
— Наруто, — тут же среагировала на голос парня девушка, подскочив к нему и вглядываясь в его, все еще немного серое, лицо. — Ты в порядке? Живой, руки-ноги целы. Тогда почему не отступаешь? И где Шоурай?
— Шоурая здесь нет, девушка, — вмешался в разговор Хирузен, заинтересованно следящий за ним с самого начала. — А вы… не могли бы поподробнее? Обо всем.
Внезапно, вперед вышла Юки.
— Я могу рассказать тебе кое-что Хирузен, — сказала она, вглядываясь в лицо Сакуры. — Хотя это может быть и неинтересно. Прислушайся к ее чакре. Странная, да? Нам всем знакома эта странность. Вспомни Первого Хокаге.
— Мокутон, — ахнул Сарутоби.
— Вспомнил хорошо, — кивнула Юки и подошла к девушке еще ближе. — Ты, девочка, унаследовала уникальный геном. Но ты не Сенджу.
— Эй, тетенька, полегче, — поднял руки в примирительном жесте Наруто. — Сакура из семьи Харуно, но к чему ваш тон?
— Он — твой парень, что ли? — усмехнулась Юки, смерив юношу взглядом. — Молодец, племянница, нашла себе такого же тупицу, что и я. Да и на Озина в молодости он чем-то смахивает…
— Племянница?! — изумились Саске с Наруто.
— На папу?! — вместе с ними отшатнулась Сакура.
Юки усмехнулась шире и нарочито-галантно поклонилась подросткам:
— Юки Томура. Цубаки в девичестве. Сакура, да? Твоему папаше я — старшая сестра. Ну а тебе, получается, тетка. Забавная встреча, да?
Юки усмехалась и вела непринужденный разговор. Шиноби Сопротивления, видевшие ее впервые, с удивлением следили за воссоединением семьи в таком неожиданном месте и раз за разом находили сходства племянницы и ее тетушки. Хирузен и Данзо наблюдали за тем, как Юки в привычной, давно позабытой ими, манере обхаживает молодежь, выставляя их неумехами и дураками. Почти что фирменный их с Озином прием!
И лишь Сенсома видел, что на самом деле творится в душе у жены.
— «Когда же мы встретимся, Ошими?» — думала про себя Юки, смотря на почти взрослую племянницу. — «Когда же…»
* * *
Рослый красноволосый шиноби глубоко вздохнул, когда его взору открылся аккуратный деревянный дом с прилегающей к нему территорией, огороженной забором. Был бы здесь его сын, обязательно бы поморщился, сообщая всему миру, что человек, живущий здесь, далек от Искусства так сильно, что ему его жалко.
Шиццу тоже жалел хозяина дома. Но совсем по другой причине.
Запертая калитка для массивного и спешащего шиноби как будто и не существовала. Он даже не заметил, как открыл ее, хотя и успел отметить, что не сломал. Волнение охватывало все тело, и, как всегда бывало в похожих ситуациях, ноги сами несли его вперед. К цели.
Почти четырнадцать лет назад он так же спешил на встречу с отцом. На битву, которая должна была расставить все точки над теми буквами, над которыми они должны стоять. Сейчас все было иначе. Но так похоже…
— Не двигайся, — остановил его тихий, но уверенный женский голос. — Еще два шага, и я не успею спасти тебе жизнь, шиноби.
Шиццу замер. Он не знал этого голоса, но отлично знал, кому он должен принадлежать. Жене хозяина, конечно. Бывшей куноичи Страны Воды — Маюми, вошедшей в семью Юки. Он сосредоточился и почувствовал ее своей чакрой. Но, пожалуй, его метод был слишком топорным. Колебания чакры уловил ее муж.
Клинок из чистого Льда взвизгнул у правой щеки Шиццу, миллиметра не достав до кожи. И уже в следующее мгновение красноволосый шиноби сменил позицию, оказавшись глубже на участке — почти на середине двора.
Там его уже ждал худощавый хозяин с двумя новыми ледяными клинками в руках. В его чакре и эмоциях не было ни злобы, ни ярости битвы. Холодный расчет и безразличие профессионала, готового убивать в любой момент. И этот момент, как ему показалось, настал прямо сейчас.
— Стой, Ошими, — поднял руку вверх Шиццу, буквально подставляя конечность под удар.
И удар не заставил себя ждать. Холодное лезвие на целый сантиметр вошло в плоть шиноби и в подрагивающем нетерпении застыло в ней. Звук легких шагов известил Шиццу, что Маюми обошла его со спины и теперь, вероятно, застыла сзади в ожидании, явно сжимая в руках оружие.
Тем не менее, он все еще был жив. И он знал, что если хозяин двора захотел бы, его рука, при всех способностях, не смогла бы остановить
