рекламой.
«Боинг» никуда не долетел,
Но ещё не кончились мученья:
Двести девяносто восемь тел
В Грабово, в плену у ополченья.
Кучки иностранных паспортов,
Тапки, шляпки, детские игрушки,
И проломлен трупом жалкий кров
Безымянной грабовской старушки.
Кто конкретно и откуда сбил,
Следствие, должно быть, установит,
Ну а я останусь тем, кем был —
Русским по рождению и крови.
И пока политиков умы
Не готовы для перезагрузки,
Я за них признаюсь: сбили мы.
Я — виновен, потому, что русский…
Андрей Орлов (Орлуша)
ПОКАЯНИЕ ПИИТА
Я — виновен, потому, что русский
(Орлуша)
Извиняюсь, здрассьте, очень рад,
Гран мерси, что сразу в нюх не дали.
Это я, российский колорад,…
Вы меня, наверно, не признали?
Я немножко чистенький на вид,
При часах "Картье" и при айпаде,
Но душа-то русская болит
И гниет, как сало в шоколаде!
Я хочу вам вот чего сказать:
Олигархи Киева невинны,
Верьте, неохота им стрелять,
Пачкать кровью землю Украины.
Это наше русское пуйло,
Замутив майданную парашу,
Виновато, что произошло
Горе, что опять позорит Рашу.
Это мы у турок и татар
целину хохлам отвоевали.
Если б этот видели кошмар
Ленин и усатый генацвале!
Все завоевания Петра,
И Потемкина, и Де Рибаса
Мы снесли до братнего двора —
Что ж так воют нелюди Донбасса?
Я слезу горючую пролил,
Мутную от виски и кокоса —
Это я малайский лайнер сбил,
Корчась в Подмосковье от поноса.
Хоть пока что не уверен я,
Рашка сбила или Украина,
Вы простите мой народ, друзья!
Он везде, везде у нас скотина.
Украинский летчик ли, бандит —
Ополченец с сивой бородищей,
Нас ничто, ничто не извинит,
Ваших сто дороже нашей тыщи!
Да чего там, сорок к одному!
Украинский курс чуть-чуть побольше.
В общем, рассудите по уму
И простите нас, Литва и Польша,
Венгрия, Германия, прости,
Что нагнул вас дед под Сталинградом,
Этот крест по жизни мне нести
И вовеки зваться колорадом!
(Всё, ништяк, понравился, кажись!
Тыщи лайков, все подносят сало.
А Донбасс — да в рот оно ебись,
Как сказал я где-то — "заебало"!
Впрочем, как бы ни вилял хвостом,
Как бы ни подергивал я попкой,
Все равно как был для них скотом,
Так и буду — ватником и пробкой.)
Вадим Степанцов
Ночной полет
Железным израильским куполом
От бед и несчастий прикрыт
Набитый несвежими трупами
Таинственный Боинг летит.
Стервятников, словно пираний
За Боингом тянется клин
И липкое черное пламя…
Сочится из мертвых турбин.
Летающим кладбищем будучи
Собраньем растерзанных тел
Летит он по небу полуночи
Как ангел когда-то летел.
На всех самолетах обычных
Пилоты роняют штурвал
И крестится криво зенитчик
Таких он еще не сбивал.
Вокруг него волны эфира
За ним фосфорический след
Ни авиадебоширов
Ни пьяных на лайнере нет.
Лишь булькают где-то в гортани
Да пристально смотрят на нас
Их ставшие жидкостью ткани
Сквозь ямы распавшихся глаз
Две призрачные проводницы
С микстурой обходят салон
Не в силах никто возбудиться
На их голубой силикон.
Там бабы, шахтеры, солдаты
Вожди взволновавшихся масс
Там маленький мальчик распятый
Билет заслужил в бизнес-класс.
Защитники «Русского мира»
Святых европейских чудес
В обшивке сквозь рваные дыры
Не видно земли и небес.
Беззвучно, негрубо, не зримо
В нестрашный онлайновый ад
С Россией моей Украина
Ремни отстегнувши летят.
Где только укропные гряды
Печаль, воздыханье и прах
Там люди-жуки-колорады
Нас ждут с фонарями в руках.
Где весла подняли хароны
И берег маячит уже
На нем гаражи, терриконы
И здания в пять этажей.
Всеволод Емелин
Политическая составляющая всего этого мне не интересна.
Но история Орлуши мне куда интереснее, чем прочим.
Дело в том, что стихотворение, о котором идёт речь, отвратительно не рифмами, а тем, что оно насквозь конформистское.
Это конформистский выход из толпы со словами «Я сломал плотину».
Маяковский всё же в 1914 году конформистом не был. Он вместе с друзьями использовал буржуазное общество, как борта бильярдного стола в карамболе, он с размаху врезался в них, чтобы получить результат.
И там были какие-никакие риски.
Выйти из толпы и сказать «Это я сломал плотину» — полное отсутствие рисков, это конформистское заявление «Мне сорок семь лет, и я алкоголик». И что? Если в результате такого заявления закрывали Шенген — это было бы красиво.
И какая-то жертва налицо, и в рифму сказано.
Или "Я виноват во всех преступлениях нашей власти" — очень хорошо, заморозьте ему кредитные карточки и два месяца общественных работ по уборке мусора. Ну, в Киеве или там в Варшаве.
А вот текст о сбитом самолёте, будто написан немолодым (это правда) человеком, который с похмелья пишет текст в газету «Известия» в 1929 году.
То есть, поэт играет не в реинкарнацию молодого Маяковского, а в Маяковского старого, пережившего неудачное самоубийство, выжившего, и матерящегося без особого энтузиазма.
Дело было не в том, что чувство вины — запретная эмоция, вовсе нет.
Вопрос в публичной её презентации.
Извините, если кого обидел.
31 июля 2014
История про то, что два раза не вставать (2014-07-31)
