чтобы Морин поскорее слезла с коня, и оседлала его самого.
В чаще леса кроны плотно соприкасались друг с другом, скрывая солнечный свет почти полностью, казалось, что уже сумерки. Стало заметно прохладнее, и со всех сторон то и дело доносились зловещие шорохи и крики то ли птиц, то ли зверей. В какой-то момент Морин остановила коня, и легко спрыгнула на землю.
— Предлагаю немного… пройтись… — игриво сказала она, виляя бёдрами.
Идан с радостью спустился на землю, поскольку седло больно давило на его причинное место. Он заметил как Морин мельком взглянула на выпуклость в его штанах, но тут же отвела глаза. Женщина похлопала коня по крупу, тем самым позволяя ему погулять, Идан сделал тоже отпустил свою кобылу. Морин наклонилась, чтобы снять туфли, и Идан увидел, как приподнялись полукружья её грудей, сдавленные корсетом. Ему неистово захотелось освободить их из плена жёсткой материи, коснуться их губами, языком, сжать их руками… Он тяжело сглотнул, но продолжал стоять на месте, не решаясь на следующий шаг.
— Ты так и будешь стоять там? — спросила она.
— Прости, но я не знаю, что мне делать…
— Вчера ты всё прекрасно знал…
— Морин, вчера я был пьян…
— Предлагаешь мне сделать первый шаг? — она надменно выгнула бровь, глядя на него, как на молокососа.
Но, несмотря на боль в паху от усиливающегося желания, он будто окаменел, и не мог сдвинуться с места.
— Что за мужчины пошли… — она с досадой вздохнула и сделала шаг на встречу Идану, глядя ему прямо в глаза, но смотря в саму душу.
Ещё шаг, и он уже мог разглядеть голубые сосуды под тонкой белой кожей на её груди. Она снова занесла ногу над травой, и приблизилась к нему ещё на шаг. Идан смог теперь разглядеть нежно-золотистые волоски на её коже и влагу, поблёскивающую на приоткрытых губах. Ещё шаг, и она уже касалась своей грудью его груди, сердце его было готово взорваться в этот момент.
Но хуже всего дела обстояли с мужским достоинством, которое так напряглось, что скрыть это было уже невозможно. Глядя Идану в глаза, Морин начала расстёгивать пуговицы у него на штанах, нежно поглаживая его естество через ткань. Идан прикрыл глаза, и тихо застонал.
— Будь любезен, не закрывай глаза, я хочу, чтобы ты смотрел на меня… Только на меня…
Наконец она справилась с застёжками, и извлекла наружу напряжённый и пульсирующий от возбуждения орган Идана. Он видел как её рука скользит, и сжимает его, доставляя несравнимое удовольствие от которого он чуть не плакал. Её движения то ускорялись, то замедлялись, рука её то сжимала плоть сильнее, то ослабляла давление, и порхала как мотылёк.
Идан не мог сдержать непристойных стонов, его лицо перекосилось в гримасе боли, но то была сладчайшая боль в его жизни. Он не отрываясь смотрел на неё, как она и велела. В какой-то момент Морин опустилась на колени и Идану стало ужасно стыдно, что его орган находится так близко к её лицу. Она посмотрела на него взглядом тяжёлым и тёмным, её зрачки расширились, от чего глаза стали чёрными и пугающими. Когда он был близок к семяизвержению, она открыла рот и погрузила орган в мягкие влажные глубины своей глотки. Идан вздрогнул от неожиданности и испуга, он думал, что Морин хочет его укусить, но то, что она делала дальше было чем-то необыкновенным и ошеломительным.
Ни одна из женщин не проделывала с ним подобных трюков. Они в руки то брать его не стремились, не говоря уже о таком… Идан был одновременно на седьмом небе и на седьмом круге ада, потому что он уже не мог сдерживать свой экстаз. Когда мужчина почувствовал, что вот-вот взорвётся, он попытался отстраниться от жадного рта Морин, но она остановила его. Сильными упругими толчками он освободился ей в рот, и в этот момент в глазах у него потемнело. Последнее, что он помнил, были золотые искры.
ГЛАВА 9. ТРУДНЫЙ ПУТЬ
Идан очнулся от резкого запаха, ударившего ему в нос. Он с трудом открыл глаза, перед взором всё плыло, и качалось.
— Где я? — прохрипел Идан, и не узнал свой голос.
Он не мог вспомнить, как оказался в этом странном месте. Морин склонилась над ним с пузырьком нюхательной соли.
— Мы в лесу, милый, тебе стало плохо, и ты упал в обморок, — мягко сказала она, поглаживая его по волосам.
Он смотрел на Морин, и не мог узать её, эта молодая девушка лишь отдалённо напоминала Морин, но голос был таким же. Идан протянул руку, и дотронулся до её лица, кожа была нежной и упругой. Он провёл пальцем по её губам — мягкие и гладкие. Как он не силился сфокусировать зрение, ничего не получалось, всё вокруг было размытым и нечётким.
— Кажется я слепну… — испуганно сказал Идан, протирая глаза, но всё было тщетно.
— Что ты такое говоришь? Ты, верно, ударился головой, когда упал. Тебе надо отдохнуть, и всё пройдёт, — ворковала Морин, как ни в чём не бывало.
— Всё плывёт перед глазами. Твоё лицо…я почти не узнаю тебя… Что со мной?
— Нам надо срочно доставить тебя домой, и вызвать врача, — решительно сказала она.
— Но в таком состоянии я не смогу ехать на лошади…
— Хорошо, оставайся здесь, я скоро вернусь с подмогой.
Она свистом подозвала своего коня, легко запрыгнула ему на спину, и молнией умчалась в направлении просвета в деревьях. Идан попытался сесть, но тело его не слушалось, руки стали будто ватные, а спина сделалась мягкой и слабой.
"Да что со мной? Ещё вчера утром всё было хорошо, а теперь я, вдруг, стал старой развалиной… Как мой отец… Старой развалиной! Как мой отец! Он утратил зрение, и ослабел на склоне лет, но мне только… двадцать два года…"
Мысли сумбурным вихрем роились в его тяжёлой голове, он никак не мог ухватиться за нужную, как бывает, когда пытаешься распутать клубок, и тянешь не за ту нитку.
"Морин была старше меня ещё вчера, а теперь она выглядит как моя ровесница… А я… а как сейчас выгляжу я?"
Он приблизил свои руки к ослабевшим глазам, и ужаснулся, руки были сухими и скрюченными. Вены синими змеями вились под тонкой пергаментной кожей, покрытой тёмными старческими пятнами. Дрожащими руками он дотронулся до своего лица, и, превозмогая отвращение и ужас, исследовал своё новое обличье. Его пальцы коснулись тонкой дряблой шершавой кожи, аккуратная бородка превратилась в жёсткую неухоженную щётку, брови стали
