выбирает наряд!
— Отлично! Там и свидимся!
Мы обменялись приветственными жестами, и я вернулся к разговору с Ленноном и Агатой.
— То есть, ты сегодня не придёшь? — спросила Агата дрожащим голосом.
— Что? — переспросил я, — Не приду куда?
— К нам. На вечер. Ты что забыл?
— Забыл о чем?
— О дне рождения! — сурово вмешался в разговор Леннон, — У Аги сегодня день рождения!
— Ох! Агата, я…
— Не надо, — остановила меня девушка, — не надо Марк. Я всё поняла. Рада была тебя видеть. И очень рада, что у тебя всё хорошо.
Не сдержав под конец слёз, она резко развернулась и пошла прочь, вытирая глаза. Леннон же какое-то время стоял рядом со мной и молча смотрел на меня с таким укором, что я готов был провалиться сквозь землю.
В конце концов он ушёл, так и не произнеся ни слова.
С облегчением от того, что всё закончилось, я вернулся обратно в комнату. Элиза всё ещё валялась на кровати.
— Что там было? — спросила она, посмотрев на меня.
— Да так, — ответил я, убирая мамины письма в сумку, — ничего важного.
Глава 13
Слава — неверная подруга. Она на вашей стороне до тех пор, пока вы всем нравитесь или пока не ошибётесь. Пока этого не произошло, вы всегда будете всеобщим любимцем. Вам все будут рады и приветливы. Но стоит лишь раз допустить ошибку, и слава тут же меняет свою полярность и из благословления превращается для вас в проклятие. Для окружающих вы становитесь будто прокажённый, и даже самые приветливые прежде люди, начинают сторониться вас. За годы учёбы я умудрился испытать и то и другое.
Свою ошибку я совершил на втором полугодии обучения боевой магии. Хотя нет. Я совершил её намного раньше, когда только-только начал в тайне подшучивать над Филиппом.
Дело в том, что, чувствуя безнаказанность, я продолжал изгаляться над бедолагой, даже когда он уже перестал донимать меня, и мои шуточки становились всё более изощрёнными и жестокими.
Я регулярно запирал его в его же комнате, и тогда он просто не мог ходить на занятия, за что получал нагоняй от родителей и преподавателей. Периодически на нём исчезала одежда, когда он заходил в столовую или аудиторию. Однажды, на осеннем балу, на него, одетого в шикарнейший наряд, пролилось целое ведро едкой и очень яркой краски.
И так продолжалось уже очень долго. Бедолага стал сам на себя не похож от страха перед очередным подколом. Он осунулся. Сильно похудел. У него впали глаза, о под ними появились мешки. Он, то и дело, озирался по сторонам, ожидая очередной напасти и никак не мог понять, что же такое с ним происходит, пока однажды он не увидел мой фокус.
На одной из вечеринок я поспорил с одним из учеников, что смогу превратить обычную воду хоть во что. Мы заключили пари, и нам поднесли стакан воды. За пару секунд, с помощью магии хаоса, я обратил воду в вино. Мой оппонент попробовал его, чтобы окончательно убедиться в том, что вино настоящее, и был приятно удивлён качеству напитка.
— А попробуй теперь, — сказал я, когда он убрал стакан от губ.
Но он не стал пить, так как одёрнул лицо, стоило ему лишь приблизить к стакану нос.
— Фу! — воскликнул он, — Это ещё что?
— Ослиная моча, — ответил я и рассмеялся.
Все вокруг сперва удивились, а затем подхватили мой смех, в один голос утверждая, что я победил в споре. Но кое-кто не смеялся.
Филипп подбежал ко мне, схватил за грудки и прижал к стенке. В его глазах кипела ярость, а всё его тело просто тряслось от переполнявшей злобы.
— Так это был ты?! — прокричал он мне в лицо, — Всё это время?! Это был ты?!
Все звуки мира, казалось, стихли в тот момент. Каждый из учеников на вечеринке не спускал с нас глаз и решительно не понимал, что происходит.
— Отвечай! — потребовал Филипп и придавил меня к стенке сильнее.
— Оставь его! — вдруг потребовала Элиза, подойдя к нам, — Филипп! Ты слышишь?!
— Не оставлю! — ответил он, — Твой зайчонок не такой пушистый, каким кажется!
— О чём ты говоришь?
— Элиза, — позвал я, — не слушай его. Он просто слишком много выпил.
— Ну нееет… Ты меня не обманешь, сукин сын! Это ведь ты всё это время издевался надо мной?! Признавайся!
— Марк! О чём он говорит?!
— Ни о чём, Эли. Это просто…
— Заткнись! — взревел Филипп и замахнулся, чтобы ударить меня.
Я не контролировал это. Сработал рефлекс. Прямо из воздуха вдруг появилась цепь и обхватила руку Филиппа и натянулась, сковав его движение и не позволив завершить удар. Он попробовал вырваться, дернув рукой пару раз, но всё без толку.
— Считаешь себя крутым магом? — злобно спросил Филипп, поняв, что не сможет причинить мне вред, — Что ж. Я докажу, что это не так. Я вызываю тебя на дуэль!
Все вокруг нас затаили дыхание, ожидая моего ответа. А я с ужасом смотрел на моего противника и не мог даже представить, как буду с ним сражаться.
— В чём дело?! — спросил он, — Струсил?! Без магии хаоса ты полное ничтожество!
Он плюнул на меня, и меня вдруг обуяла злоба.
— Я согласен! — ответил я, — Пусть будет дуэль. Решим всё раз и навсегда.
Затем я посмотрел на Элизу. До сих пор не могу понять, что тогда выражали её глаза.
Колдовская дуэль проходила по определённым, исторически сложившимся, правилам.
Оппоненты встают друг напротив друга на расстоянии девяти метров и создают под собой магический круг. Этот круг блокирует любую другую магию, кроме боевой, чтобы исключить жульничество с обеих сторон. Выйти из круга или, по какой-либо причине, оказаться за его пределами — считалось поражением, а самостоятельное снятие круга — что дуэлянт сдался добровольно. Самым важным же в дуэли был запрет на добивание оппонента, если тот уже просто не может сопротивляться или сражаться дальше. Это определялось секундантами дуэлянтов, но мы с Филиппом обошлись без них.
Слух о нашей с дуэли разнёсся по академии, среди учеников, со скоростью ветра. Вообще-то дуэли были строго запрещены на территории академии, но в тот момент это никого не волновало. Наоборот. Шло активное обсуждение, на чьей стороне преимущество, и делались ставки на то, кто же из нас победит. Большинство ставило не на меня.
Местом дуэли был выбран бальный зал, так как он с лёгкостью мог вместить всех пришедших зрителей, которые сами раздобыли ключи от дверей зала и подготовили место для нашего с Филиппом противостояния.
И
