был прямиком над спиной зверя. Я свалился на неё и, не думая, вонзил в неё клинок по самую рукоять.
Выбив искру, мифриловый клинок, хоть и с трудом, сумел пробить сверхпрочную шкуру дракона, и тот взревел, встав на задние лапы.
Дракон начал брыкаться, и я, не удержавшись, слетел с него далеко в сторону. Клянусь, если бы это не сработало, я бы уже просто не смог сражаться дальше.
Но это сработало. Дракон ревел от боли и бессилия. Он пытался дотянуться до клинка, вонзённого между его крыльев, но не мог. Он попытался выбить его, врезавшись в стену спиной, но, видимо, лишь ухудшил своё положение.
Внезапно, он смолк. Какое-то время простоял, покачиваясь на задних лапах, а затем с грохотом рухнул на землю мордой вниз. Это был конец.
Я подошёл к поверженной твари, остерегаясь её пробуждения. Усмехнулся и тоже рухнул рядом, потеряв сознание.
Не знаю, сколько я так провалялся, но, когда я очнулся, вокруг нас с драконом уже стояла целая толпа зевак из местных горожан, которые вернулись из убежища, поняв, что всё закончилось. Они ошеломлённо смотрели на тело дракона, и отшатнулись, когда я поднялся с земли.
Они смотрели на меня во все глаза, а я оглядывал их всех, не зная, что сказать. Внезапно, меня осенило, и я забрался на спину зверя, чтобы вынуть клинок, но не сумел.
Мифриловый кинжал намертво застрял в толстой чешуе. Единственное, что мне удалось — это открутить камень душ. Теперь он был не полупрозрачный, как прежде, но ярко-красный, а внутри него переливаясь, клубился чёрный туман, словно ища выход на свободу.
Я понимал, что это — душа дракона, и что ей никак нельзя позволить выйти наружу. Я решил, что теперь мой долг — стеречь её. Её и тело чудовища, чтобы ни одна сила ни в одном мире больше не смогла использовать его в своих целях.
Я спустился на землю и погрузился в раздумья о том, что делать дальше, и тут кто-то из толпы спросил:
— Парень, а ты вообще кто?
Толпа напряжённо уставилась на меня, ожидая ответа, а я не нашёл ничего лучше, чем сказать:
— Я — Колдун.
С тех пор меня только так и зовут.
Эпилог
Центурион сидел молча и внимательно слушал невероятный рассказ незваного гостя, разглядывая своё отражение в гладиусе, лежащем на его коленях.
Сказать, что рассказ незнакомца, именующего себя Колдуном, поверг опытного командира имперских войск в шок — значило ничего не сказать.
— Ну и мудак же ты, — послышался грубый голос со стороны входа в шатёр.
Центурион поднял голову, отвлекаясь от урагана мыслей, царящих в ней, и увидел Маркуса. Старый боевой товарищ стоял у входа, скрестив руки на груди, и пристально смотрел на Колдуна, смиренно стоящего в углу.
— Давно ты здесь стоишь? — спросил Центурион.
— Достаточно, чтобы понять, что по этому ублюдку плачет виселица.
— К сожалению, — ответил Колдун, — она меня не убьёт. Но Вы абсолютно правы, Маркус. Я заслужил наказание. Самое жестокое из возможных. Но умоляю. Давайте отложим его на потом.
— С какой это стати?
— С той, что я оказался слишком самонадеян и недооценил угрозы, исходящей от врагов. Это моя очередная ошибка, и я жестоко за неё расплатился.
— О чём ты толдычишь?! — Маркус уже начинал выходить из себя.
— На днях на меня напали! Маг по имени Чародей и безумец по имени Некромант. Они ворвались в мои владения и привели с собой целую армию. Пока мои воины сражались с их войском, эти двое пробрались в мою башню, и у меня не хватило силы, чтобы их остановить. Я слишком их недооценил. В результате теперь камень с душой дракона похищен, и, я бьюсь об заклад, Некромант обладает достаточными знаниями, чтобы вернуть, с его помощью, дракона к жизни.
— Так, а здесь ты зачем? — усмехнулся Маркус, — Это же твои проблемы. Ты и разбирайся.
— О нет, мой друг. Пробуждение дракона — проблема всех! Весь мир будет в опасности, если этот зверь проснётся. В том числе и Империя! Я не прошу вас. Я умоляю!
Колдун сцепил руки и упал перед Центурионом на колени.
— Умоляю, — повторил он, — помогите. Нельзя допустить, чтобы Некромант пробудил дракона, но в одиночку у меня нет шансов! Пожалуйста! Мне больше не к кому обратиться!
Все в шатре замерли. Маркус молча стоял, скрестив руки, и презренно смотрел на Колдуна, Колдун стоял на коленях и с надеждой смотрел на Центуриона, а Центурион неподвижно сидел на своём стуле и отстранённо смотрел куда-то в пустоту.
Наконец он тяжело вздохнул и медленно поднялся, поднеся кончик меча к шее Колдуна.
— Мы поможем тебе, — решительно сказал командир имперцев, — но сразу после этого, ты отправишься на суд и понесёшь наказание за всё содеянное. Ты уяснил?!
— Да! — обрадованно воскликнул Колдун, — Конечно уяснил! Спасибо! Спасибо!
— Рано благодарить! — возразил Центурион, убирая меч, — Ещё ничего не сделано. Говори, с чего начинать.
Но Колдун ничего не сказал. Он просто не мог из-за нахлынувших на него эмоций. Впервые за сотни лет он чувствовал что-то похожее на облегчение. С его души будто свалился тяжкий груз, и теперь он мог нести своё бремя не один.
— Ну и? — переспросил Маркус, — Чего умолк? Тебе задали вопрос! Что делать?!
— Да-да, — спохватился Колдун и поднялся с колен, — для начала, нам необходимо сделать следующее…
Конец второй части
