чтобы мы поскорее ушли, — медведя испугалась…
— А ты помалкивай, паршивец!.. — недовольно проворчала бабка Алена.
— Ребята, смотри!.. Укротитель с медведем идет кататься! — закричал Борька Шапкин, увидев друзей.
— Ну и большущий же Федька стал! — всплеснула руками Катя Пеночкина, всегда вертевшаяся возле мальчишек.
— Мить, а ты вместе с Федькой будешь кататься? — приставал Борька Шапкин.
— Зачем вместе? — вмешался Толька. — Что Федька один не может, что ли? Еще как помчится, получше, чем ты!
— Ну, это ты брось! — рассердился Борька. — Лучше меня! Как же! Что он, человек разве?..
— А может, и лучше! Это ничего, что он зверь! — вступился за друга Митька. — Толька, давай Федьку одного пустим! Тащи сани на гору. С самой вершины пустим…
Ребята всей гурьбой поднялись на гору. Толька совал медведю в рот кусочки сахара, которыми еще дома предусмотрительно набил карманы, и приговаривал:
— Не подведи, Феденька, только держись покрепче — не свалишься!
Подкатив санки, Митька сел сзади и подозвал к себе Федьку. Показывая медведю кусок сахару, он заставил его взгромоздиться на сани.
Не подозревая, что затевает его маленький хозяин, Федька уселся весьма доверчиво, с аппетитом продолжая грызть сахар и очень благожелательно посматривая на ребят.
Тем временем Митька, выждав момент, молнией соскочил с саней и с силой толкнул их. Оставшись один, Федька хотел было спрыгнуть, но сани уже стремительно мчались с горы и Федьке не осталось ничего другого, как ухватиться передними лапами за поперечины саней и ждать, чем все это кончится…
— Вот это так Федька!.. — подпрыгнув, восторженно закричал Митька.
— Я ж говорил, говорил, что Федька сам скатится с горы! — захлебывался от восторга Толька. — Ну что, — подбежал он к Борьке Шапкину, — не говорил я, а?.. Лучше, чем ты съехал, да еще лапой на прощанье помахал. Ага!.. Что, съел?!
Сани замедлили свой бег и остановились неподалеку от круто обрывавшегося над речкой берега. Федька, оглянувшись на ребят, слез с санок и косолапо побежал в гору.
— Ну и Федька!.. — улыбнулся Митька. — Кататься согласен, а сани пускай за ним другие возят!.. Федя, что же ты санки оставил?
Ребята, весело смеясь, помчались навстречу медведю.
— Любишь кататься, люби и саночки возить, Феденька! — тараторил Толька, снова протягивая медведю сахар.
В ответ Федька лишь жмурил маленькие глазки и хрустел сахаром, благодушно посапывая.
— Ну-ка, мы сейчас вместе с Федькой с горы покатим, — сказал Митька.
— И я, Мить, и я, — попросился Толька. — Санки большие, на троих места хватит…
— Давай. Жалко, что ли! Садись вперед, Федька посредине, а я сзади.
Федьке, видно, понравилось кататься с горы. Он уже не пытался спрыгнуть с санок, а важно сидел между приятелями.
— Лентяй ваш Федька, — заметил Борька Шапкин. — С горы катается, а обратно сани не везет. Вот у нас был Полкан, так тот даже меня в санках возил…
— Сам ты лентяй! — огрызнулся Митька.
— Ври больше, — поддержал друга Толька. — Ты же говорил, что он с горы на санках не спустится, а видал, как покатил! И опять врешь — в гору тоже повезет!
— Вот сейчас увидишь, как наш Федька будет санки в гору возить, — пристегивая поводок к ошейнику, говорил тем временем Митька. — Толька, подвези-ка санки сюда, сейчас прицепим!
Когда сани были привязаны к ремню, медведь побежал за Митькой, но почувствовав, что сзади тянется что-то, замотал головой, сел на задние лапы, а потом принялся барахтаться на снегу. Напрасно Митька уговаривал его: Федька охотно шел на зов хозяина, но как только с места трогались и сани, начиналась старая история — медведь крутил головой, ложился и кувыркался, стараясь освободиться от мешавшего ему груза.
— Ага! А что я говорил?.. — торжествовал Борька. — Не везет! Эх вы, укротители, а еще бахвалились!..
Митька зло взглянул на насмешника.
— А вот и повезет! Сейчас увидишь, — уверенно заявил он. — Толька!.. — крикнул он другу. — Сбегай быстрее домой, принеси какую-нибудь бутылку! Да налей в нее сладкого чаю! — И уже тихонько добавил: — Бутылку возьми из-под вина, да хорошо бы, чтобы в ней немножко еще оставалось, понял?
— Вот это да! — сообразив, что задумал приятель, воскликнул Толька. — В один миг слетаю!
— Вы что там шепчетесь? — обрушился на друзей Борька. — Не можете заставить, так уж и не брались бы лучше!
— Еще как заставим, сейчас увидишь, — спокойно ответил Митька, поднимая сани, опрокинутые медведем.
Вбежав в избу, Толька остановился у дверей, устремив самый невинный взгляд на бабку, которая сидела у печки и вязала чулок. Строго посмотрев на внука, она довольно ехидно спросила:
— Ты что ж это, герой, нос уже отморозил, что воротился?
— Да нет, бабушка, я только кусок хлеба для медведя…
— Ну бери, бери уж, непутевый! Да чего так мало — кусок? Этакий медведище небось враз целый каравай проглотит! Бери уж побольше, — проворчала бабка и снова принялась за чулок.
А Толька, убедившись, что бабка не обращает больше на него внимания, открыл буфет и принялся лихорадочно рассматривать стоявшие в нижнем углу бутылки. Увидев, что на донышке одной из них осталось чуть-чуть вина, он сунул ее за пазуху и уже хотел было бежать, но тут вспомнил наставления друга насчет чаю. Взяв чайник с заваркой он вылил все его содержимое в бутылку и высыпал туда же пригоршню похищенного из сахарницы песку.
Бабка Алена в этот момент как раз спускала пятку и, увлекшись работой, по-прежнему не обращала внимания на вертевшегося у стола Тольку.
Тот же, пошарив глазами вокруг — в поисках чего-нибудь подходящего, чем можно было бы заткнуть бутылку, — увидел, что на столе стоит бутылочка с молоком, приготовленная для его пятимесячной сестренки Аленушки. На горлышко была натянута отличная резиновая соска.
«Вот это дело!» — обрадовался Толька. Он не задумываясь сдернул соску, натянул ее на приготовленную для медведя бутылку и выскочил на улицу.
Видно, хлопнувшая дверь разбудила спавшую в колыбели Аленушку. Она проснулась и недовольно захныкала.
Бабка Алена поспешно отложила чулок в сторону и засеменила к внучке, приговаривая:
— Сейчас, сейчас, дитятко. Сейчас молочка согрею, напою. Ох, грех!.. А соска где же?..
Стараясь отыскать пропажу, бабка торопливо засновала по избе. Но, как ни искала она, соска не находилась, а Аленушка хныкала все громче и требовательнее. Нечего было делать — пришлось бабке доставать новую соску из комода.
— Вот что старость-то делает, — сокрушенно вздыхала старушка. — Вовсе беспамятная стала. Сама не помню, куда что положила…
— Толька, быстрей! — закричал Митька, увидев бегущего во всю прыть друга. — Сейчас посмотрите, как Федька будет сани в гору таскать! — задорно бросил он и, конечно, в первую
