самые оконницы.
— Ой, деда, посмотри! Снегу-то, снегу сколько навалило! — крикнул Митька. — Я пойду дорожки разметать, ладно? — И он начал торопливо одеваться.
— Теплей одевайся, «Емеля», — подавая внуку рукавицы, сказал лесник.
— Да мне и так тепло! — бойко ответил Митька, выбежал в сени и схватил метлу и лопату.
Расчистив дорожку к сараю, Митька заметил, что дверь его приоткрыта. Следы Федьки вели за сеновал.
— Ишь ты, разбойник, раньше меня поднялся!.. — И, осторожно ступая по снегу, скрипевшему под ногами, Митька направился по следам медведя.
Но не успел он завернуть за угол сарая, как глазам его предстала забавная картина: в глубоком снегу барахтались Федька и Шанго. Они то отскакивали друг от друга, то, сшибаясь, поднимались на задние лапы, будто боролись, и тут же падали, утопая в сугробе. Тогда рыхлый снег покрывал их с головой, и лишь по тому, как шевелился снежный покров, можно было угадать, куда исчезли драчуны. Митьку так и тянуло нырнуть туда же и покувыркаться с приятелями, но он, после изрядных колебаний, все же передумал, а вместо этого сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел. В миг возня в снегу прекратилась, и почти одновременно из сугроба высунулись две головы: одна толстая, мохнатая, с короткими ушками, другая — вытянутая, острая, с ушами, торчащими как у волка. Увидев хозяина, Шанго и Федька, взметая тучи снега, помчались к нему.
— Пошли, пошли… Некогда мне с вами!* Работать надо, — с напускной строгостью отбивался Митька от друзей, так горячо приветствовавших его.
Закончив расчистку дорожек и расправляя занявшую от работы спину, Митька увидел вдруг летящего через поляну голубя.
«Дикий это или моего Толька выпустил?» — следя за птицей, гадал Митька. Однако увидев, что голубь опустился у голубятни, Митька бросил метлу и помчался на чердак. «Интересно, о чем это Толька вздумал писать так рано?» — раздумывал он, взбегая по лестнице.
Открыв дверцу кормушки, Митька взял в руки голубя, осторожно снял с его ножки тонкую свинцовую пластинку и развернул бумажку, на которой было написано:
«Митя, приходи ко мне будим вместе делать уроки. И Федьку бери с собой».
Митька, очень довольный, усмехнулся, старательно подчеркнул слово «будим» и сунул послание в карман.
Спустившись вниз, он снова принялся расчищать дорожки, отгоняя метлой прыгавших возле него Шанго и Федьку.
Закончив наконец работу, Митька занес в сторожку две охапки дров, потом достал листочек бумаги и написал Тольке ответ:
«Буду у тебя после обеда в час дня с Федькой».
Отправив записку другу, Митька покормил голубей и решил натаскать еще дров, чтобы деду не при-щлось самому носить их в его отсутствие. Промерзшие поленья со звоном стукались друг о друга, когда Митька накладывал очередную охапку, и славно пахли смолой. Ох, и затрещат, запылают они, когда их сунут в печь!.. Федька, ходивший за Митькой по пятам, шумно фыркая, обнюхивал поленья. Неожиданно одно из них, скатившись с поленницы, стукнуло его по носу. Федька злобно заворчал и так поддал полено лапой, что оно отлетело в самый угол сарая. Митька расхохотался, глядя на медведя, который, смешно потирая лапой ушибленный нос и обиженно ворча, поглядывал на лежавшее в углу полено.
— Что, получил по носу, Феденька? Не суйся, куда не следует! Ты бы лучше, чем поленьями швыряться, мне помог, тоже дрова потаскал бы!..
И, шагая в сторожку с очередной охапкой дров, Митька уже всерьез размышлял над тем, как бы приучить Федьку к настоящей работе. «Он ведь у нас здоровущий! Если в сани запрячь, не хуже лошади дрова из лесу возил бы и меня катал».
— Митрий, где ты? Иди завтракать! — прервал Митькины размышления лесник.
— Иду, деда!..
После завтрака Митька начал собираться в дорогу.
— Деда, я к Толе вместе с Федькой схожу, — сказал он Егору Николаевичу. — Возьму его на ремень и пойду.
— Ну сходи, сходи. Только смотри, не напроказил бы Федька там, — запихивая в рот горячую картофелину, ответил лесник.
— Нет, что ты, деда! Я его и с ремня не отпущу, — заверил Митька дедушку.
Взяв с конюшни новый ременный поводок, он прицепил его к ошейнику Федьки и громко сказал:
— На шоссейку, не будем выходить, Федька, еще лошадей напугаешь. Пойдем нашей лесной дорожкой — и ближе в два раза и ругать никто не станет.
— Ох, господи!.. — закрестилась бабка Алена, когда Митька, с разрешения Василия Семеновича, ввел в избу медведя. — Господи, и как ты его, сынок, не боишься? — приговаривала она, поспешно забираясь на печку, подальше от греха.
— А чего его бояться? — вступаясь за Федьку, ответил вместо друга Толька и сунул медведю кусок сахару. — Федька — он умный, знает на кого бросаться. Кто его боится, на того и кидается.
— Ну, ну, храбрец!.. — напустилась на внука струхнувшая бабка. — Смотри! Зверь он зверем и останется. Сейчас хорош, а неровен час, враз осердиться может. Тяпнет тебя лапой по голове — и дух вон. Ишь, лапища-то какая, аж страшно глядеть…
— Не бойтесь, бабушка, он не тронет вас. И Толю не тронет, — попытался было успокоить старуху Митька, поглаживая медведя.
— Да, да… Тебя-то, может, и не тронет, а вот чужого и тронуть может, — не уступала бабка. — Боюсь я его, все-таки! Мало ли что он ручной!.. Не дай бог с таким в лесу встретиться, со страху помрешь, — добавила старушка и даже перекрестилась.
А медведь, не обращая внимания на перепуганную бабку, спокойно улегся у печки и, положив голову на передние лапы, изредка поглядывал на большого серого кота, который со взъерошенной шерстью сидел на лавке. Угрожающе сверкая зелеными глазами, Васька сердито урчал, всем своим видом стараясь показать Федьке, что он, кот, несмотря на сравнительно небольшой рост, зверь чрезвычайно свирепый и шуток не любит.
— Ну, давай уроки готовить, — сказал Толька, уходивший за чем-то в соседнюю комнату. — Я хоть сегодня уже с утра почти все сделал, — маленько осталось, — но тебе помогу.
— А я тоже вчера сделал! — ответил Митька.
— Тогда пошли на санках кататься! — радостно воскликнул Толька. — Ребята уже давно на горе!..
Взглянув в окно, Митька увидел летевших с горы на санях Борьку Шапкина и двух его неразлучных друзей — Сеньку и Веньку. За ними, с криком и улюлюканьем, бежала целая ватага детворы.
Бабка Алена, услышав, что друзья собираются бежать на гору, очень охотно поддержала их.
— И впрямь, чего вам дома сидеть… с медведем? Погода-то вон какая хорошая!
Толька, хорошо знавший свою бабку, не удержался, чтобы не ответить:
— Да, сейчас небось на улицу гонишь, а когда я с утра просился — не пускала. Хочешь,
