во все стороны.
— В-врач?
— Мальчишка твой, — улыбнулся Блейн.
Мальчишка? Плачет? Огнем пышет?
— Но… пять месяцев… — вымолвила я, ничего не понимая.
— Что?
— Он пятимесячный…
— Тоже классика, — ответил мужчина. — Плады развиваются в утробе быстрее, чем обычные люди, а сильные плады — быстрее в два раза. Твой мальчик родился здоровее остальных.
Жив.
Здоров.
Роды как по учебнику.
Судорожно выдохнув, я хотела попросить, чтобы мне принесли сына, но силы меня оставили, и я отключилась.
Глава 4
После осмотра врач принял решение не переводить меня в больницу. Да, роды были стремительными, с разрывами, но при этом в деле участвовал огонь жизни, так что ткани стянулись сами, и кровотечение остановилось. Меня перенесли в камеру, но не в ту, где я ночевала, а в другую, более светлую и просторную, и уложили на кровати.
Напоив меня сладковато-горьким отваром, врач, молодой блондинистый мужчина с крупным носом, начал объяснять, что в ближайшие дни мне нужно много спать и восполнять силы.
— Где мой сын? Принесите его, — попросила я, делая попытку приподняться.
Нежно надавив мне на плечи, врач вынудил меня расслабиться и ответил:
— Нельзя, эньора.
— Как нельзя? — сипло удивилась я.
— У вас родился настоящий плад, драконова кровь. Он хоть и младенец, но очень опасен и может обжечь вас. А вы, как я вижу, уже знаете, что такое пламя смерти, — протянул мужчина, поглядывая на мою щеку.
«Шрам», — вспомнила я. Наверное, косметика слезла с лица во время родов…
— О ребенке не переживайте, он под присмотром сильного плада. Кормилицу мы уже ищем, и…
— Что? — прервала я врача. — Какую еще кормилицу?
— У вас даже молозива нет. Не пугайтесь вы так, такое иногда случается.
— Где мой сын? С кем? Если с Блейном, я убью вас, так и знайте!
Судя по лицу врача, моего сына оставили именно с Блейном.
Я еще раз попыталась приподняться и ахнула от боли.
— Ну что вы делаете? — укоризненно протянул врач и помог мне опуститься на подушки.
— Почему так больно? — вымолвила я. — Вы ведь сказали, что меня исцелило пламя жизни…
— Да, исцелило. Поэтому вам и больно: тело стремится к выздоровлению, работают мышцы, стягиваются ткани. Вам ли жаловаться, эньора! Вы после родов будете как новенькая. Вот что значит драконова кровь!
— Сын не обожжет меня, — сказала я, глядя на мужчину. — Пожалуйста, принесите мне его.
— Вы, наверное, не помните, но когда вы рожали, огонь в кабинете стоял стеной. Если бы не эньор Блейн, неизвестно, что произошло бы... И не забывайте, что вы в тюрьме и разбирательства по вашему делу только начались. Если вы продолжите требовать и возмущаться, ребенка своего вообще можете не увидеть.
Я смотрела на мужчину во все глаза, и мое сердце разрывалось. Как это — я не смогу увидеть своего ребенка? Как они посмели унести его от меня, не дать мне его после рождения? Это ведь мое право — приложить ребенка к груди, коснуться, поцеловать…
— Зачем же так? — выговорила я с трудом — так дрожал голос. — Это же мой ребенок… я просто хочу его увидеть…
— Эти вопросы решаю не я. Отдыхайте, восстанавливайтесь, ведите себя спокойно, и тогда все будет хорошо.
Он прав… я в тюрьме, на моей щеке шрам от огня смерти и Блейн, этот мерзкий Блейн, имеет все основания считать меня подозрительной. Я подняла дрожащую руку и стерла слезы с щеки вместе с остатками макияжа. Не надо реветь, не время расклеиваться. Скоро прибудут наши люди и разнесут эту тюрьму по кирпичику…
Шмыгнув носом, я попросила:
— Сообщите моему мужу, Рензо Мео, что у него родился сын.
— А где он? Тоже задержан?
— Не знаю, спросите у Торе. Просто найдите его и сообщите о том, что он теперь отец.
— Хорошо, эньора.
— И еще… у меня есть служанка Нереза, обычная женщина, не плад. Она могла бы помочь мне…
— Нет, — отрезал врач. — Посторонних сюда не допускают. Я отправлю к вам женщину, она поможет вам привести себя в порядок.
— Ладно, — мрачно сказала я. — Зовите вашу помощницу…
Спасители прибыли вечером, когда я дремала в кровати. Помощница врача так и не пришла ко мне, и я была раздражена этим фактом. Услышав звуки шагов в коридоре, я приподнялась, натянула на себя покрывало, хотя было тепло и даже жарковато, а потом дверь открылась и внутрь влетели доверенные лица Брадо, тоглуанские плады, свидетели нашего с Рензо брачного ритуала и гаранты наших прав.
Увидев меня, вся пять мужчин застыли статуями.
Понимаю… изможденная женщина со шрамом на щеке ничем не напоминает ту яркую красотку, которой они меня запомнили. В свете последних событий мне все равно, как я выгляжу, но когда взгляды пладов заскользили по моему лицу, по спутанным волосам, мое женское тщеславие было тяжело ранено.
Самый старший из пладов, эньор Уччи, первым справился с удивлением и подошел ко мне. Поклонившись, он произнес:
— Доброго здравия вам и вашему сыну, эньора. Тоглуана потеряла владетеля, но вы подарили нам надежду.
Слова о надежде мне не понравились, но я не стала к ним цепляться и сразу перешла к делу.
— Вытащите нас отсюда! Хотя нет, пусть мне сначала принесут моего сына!
— Конечно, — кивнул Уччи и, приблизившись, взял мою руку. Поцеловав ее, он отошел, и его примеру последовали остальные.
Вообще, гарантов у нас семеро, но одним из них был Брадо, а где пропадает Вито, я не имею понятия. Плады поклонились мне, принесли соболезнования, поблагодарили и поцеловали руку. Эта смесь удивления, церемониальности и надежды показалась мне странной, но я была готова к любым странностям, к любым церемониям, лишь бы скорее увидеть сына и оказаться отсюда как можно дальше…
Двое пладов остались со мной, другие ушли. Ждать пришлось недолго: уже через минут двадцать в камеру в сопровождении гарантов вошла молодая женщина со свертком в руках. Она неловко поклонилась, назвалась Дорой и передала мне ребенка.
Сил у меня было что у котенка, но я удержала сына в руках и, затаив дыхание, посмотрела на него. Страшненький, красненький; рот кривится, а глаза кажутся мутно-фиолетовыми. И все же это совершенно нормальный младенец, словно вынашивала я его все девять месяцев…
