открылись перед нами… Ну что же, Буридан, пора подумать и о совести: ты давно ведёшь счёты с сатаной, счёты длинные и запутанные… Глупец! Трижды глупец! Я же знаю людей, знаю, что честь их разбивается, как стекло, тает, как снег, едва их опалит жаркое дыхание женщины. И на такую карту я поставил жизнь! Глупец, сто, тысячу раз глупец!.. Как она торжествует сейчас! Как высмеивает меня! Как сжимает в обьятиях своего возлюбленного! Как с каждым её поцелуем глохнут угрызения совести в сердце Готье! А я… я валяюсь на земле в темнице. (Смеётся.) А ведь это возможно… Это единственная звезда в тёмном небе, путеводный огонёк для изнемогшего странника. Она не даст мне так просто умереть, она захочет меня видеть хотя бы для того, чтобы надругаться надо мной перед смертью… Демоны, демоны, это вы сотворили женское сердце! Но, надеюсь, наделяя своё создание всеми пороками, вы не забыли ни одного! Ведь только на это я сейчас и рассчитываю. Да, но кто же тот человек, который пожал мне руку, ведя меня сюда? Может быть, сейчас я это узнаю – дверь отворяется.
Сцена 2-я.
Буридан и Ландри.
ЛАНДРИ. Капитан, где вы?
БУРИДАН. Здесь.
ЛАНДРИ. Это я.
БУРИДАН. Кто ты? Я ничего не вижу.
ЛАНДРИ. Чтобы узнать друга, не обязательно его видеть.
БУРИДАН. Голос Ландри!
ЛАНДРИ. Слава богу!
БУРИДАН. Ты пришёл меня спасти?
ЛАНДРИ. Это невозможно.
БУРИДАН. Тогда какого чёрта ты здесь делаешь?
ЛАНДРИ. Со вчерашнего дня я здешний тюремщик.
БУРИДАН. Ты, значит, несёшь двойную службу – тюремщик в Шатле и убийца в Нельской башне! Маргарита Бургундская, наверно, задаёт тебе немало работы на этих двух должностях?
ЛАНДРИ. Хватает.
БУРИДАН. И ты ничего не можешь сделать для меня, даже привести духовника, которого я назову?
ЛАНДРИ. Нет. Я могу только выслушать вашу исповедь и слово в слово повторить её священнику. А если вам надо покаяться, клянусь честью солдата, я это сделаю за вас.
БУРИДАН. Дурак! Можешь ты мне раздобыть, на чём писать?
ЛАНДРИ. Это невозможно.
БУРИДАН. А порыться в моём кармане и вытащить кошелёк с золотом можешь?
ЛАНДРИ. Да, капитан.
БУРИДАН. Тащи-ка, вот в этом кармане…
ЛАНДРИ. А дальше что?..
БУРИДАН. Сколько ты получаешь в год?
ЛАНДРИ. Шесть ливров.
БУРИДАН. Сосчитай, сколько денег в этом кошельке, пока я подумаю. (Пауза.) Сосчитал?
ЛАНДРИ. А вы подумали?
БУРИДАН. Да. Сколько там?
ЛАНДРИ. Три золотых марки.
БУРИДАН. Сто шестьдесят пять турских ливров. Слушай. Чтобы заработать столько же, тебе нужно провести здесь, в тюрьме, двадцать восемь лет жизни. Поклянись мне вечным спасением сделать то, что я тебе прикажу,– и эти деньги твои. Это всё, что у меня есть. Будь у меня больше, ты получил бы больше.
ЛАНДРИ. А вы?
БУРИДАН. Если меня повесят, что весьма вероятно, палач похоронит меня на свой счёт, и деньги мне не понадобятся. Если я спасусь, что тоже возможно, ты получишь в четыре раза больше, а я – в тысячу.
ЛАНДРИ. Что нужно сделать, капитан?
БУРИДАН. Очень простую вещь. Можешь ты выйти отсюда и больше не возвращаться?
ЛАНДРИ. Лучшего я и не желаю.
БУРИДАН. Ты поселишься в трактире Пьера де Бурж, близ монастыря Вифлеемских младенцев. Я там жил. Ты спросишь комнату капитана и тебе дадут мою.
ЛАНДРИ. Пока что это не очень трудно.
БУРИДАН. Слушай! Как попадёшь в комнату, закройся на ключ, сосчитай плиты, которыми вымощен пол, от угла, где находится распятие…
Ландри крестится.
Да ты слушай. На седьмой увидишь крест. Ты её приподнимешь кинжалом и под слоем песка найдёшь небольшую железную шкатулку. Ключ от шкатулки здесь, в этом кошельке. Можешь открыть её и убедиться, что там бумаги, а не золото. Затем, если завтра, в час въезда короля в Париж, ты не встретишь меня живым и невредимым и я не скажу тебе: «Верни мне шкатулку и ключ» – ты вручишь их Людовику Десятому, королю Франции. Этим ты отомстишь за меня, если я умру. Вот и всё. Моя душа обретёт покой, и этим я буду обязан тебе.
ЛАНДРИ. И больше никакая опасность мне не грозит?
БУРИДАН. Никакая.
ЛАНДРИ. Можете на меня рассчитывать.
БУРИДАН. Поклянись вечным спасением сделать то, что я тебе сказал.
ЛАНДРИ. Пусть мне в рай не попасть, если я нарушу клятву!
БУРИДАН. Теперь прощай, Ландри. Стань честным человеком, если сможешь.
ЛАНДРИ. Постараюсь, капитан, но это очень трудно. (Уходит.)
БУРИДАН (один.) Так, так! Давайте сюда палача и верёвку. Месть уже уселась у подножия виселицы!.. Месть! Слово радостное и величественное, когда оно звучит в устах живого, слово напыщенное и пустое, когда его поизносят над могилой. Как бы громко оно ни звучало, мертвец, спящий в ней, не проснётся.
Сцена 3-я.
Буридан, Маргарита, Орсини.
МАРГАРИТА (входит через потайную дверь, держа в руке фонарь; к Орсини). Он связан достаточно крепко? Можно подойти к нему без опаски?
ОРСИНИ. Да, ваше величество.
МАРГАРИТА. Хорошо. Подожди меня за дверью, Орсини. И по первому моему слову будь здесь.
Орсини уходит.
Сцена 4-я.
Буридан, Маргарита.
БУРИДАН. Свет. Кто-то идёт.
МАРГАРИТА (приближаясь). Да, кто-то! Не рассчитывал ли ты увидеть кого-нибудь перед смертью?
БУРИДАН. Надеялся, но уже не рассчитывал. Понимаю, Маргарита, ты сказала себе : «Он умрёт не раньше, чем я наслажусь своим торжеством, не раньше, чем он узнает, что именно я его убила. Я должна изведать и это сладострастие». Ты права, Маргарита, я рассчитывал на твой приход.
МАРГАРИТА. Но не питал надежд, не правда ли? Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять, что после того, как меня довели до испуга и унизили до просьбы, ничей испуг и ничья просьба уже не тронут моё сердце. Ты всё предвидел, Буридан, но забыл лишь одно : в тот миг, когда любовь, безудержная любовь овладевает сердцем человека, она вытесняет все другие чувства, она живёт за счёт чести, обещаний, клятв. Ты же вверил клятве, обещанию, чести человека влюблённого, влюблённого в меня, единственную улику против меня, которой ты располагал! На, гляди! Вот она, драгоценная табличка : «Я умираю, убитый рукой Маргариты. Филипп д’Онэ». Последнее прости брата к брату, которое мне вручил сам брат. На, на, смотри! (Берёт фонарь.) Пусть с последней вспышкой пламени погибнет твоя последняя надежда!.. Теперь я свободна, Буридан? Могу я теперь поступить с тобой, как пожелаю?
БУРИДАН. И как же ты поступишь со мной?
МАРГАРИТА. Ты ведь арестован как убийца Филиппа д’Онэ. А что делают с убийцами?
