минуту уже смотрит в недра раковины, как в гипнотическое ничто.
— Нат.
Лаголев, неожиданно подобравшийся со спины, заставил ее вздрогнуть.
— Чего тебе? — сквозь зубы сказала Натка.
— Там тебя к телефону.
Телефон у них стоял в коридоре на узкой полке, но посредством длинного провода его можно было затащить хоть в комнату, хоть на кухню.
— Ты еще заплатишь, — пообещала Натка Лаголеву, отпихивая его с пути.
— Нат, послезавтра, — пообещал тот.
Натка усмехнулась.
— Завтра. Ты уже забыл? Холодильник и антресоли.
— Я помню.
— Вот и помни.
Она добралась до телефона и с трубкой, притиснутой подбородком к плечу, понесла аппарат на кухню. При Лаголеве, притащившемся за ней в комнату, разговаривать не было смысла. Стоит он, кружку тискает!
— Не ходи за мной, — сказала Натка, прижимая трубку к уху.
— Что?
— Не подслушивай!
Натка закрыла за собой кухонную дверь. Хотя, наверное, стоило на лестничную площадку выйти. Впрочем, чего ей скрывать-то? Она — взрослая женщина, просто муж у нее — придурок, и они — в шаге от развода.
Максим Сергеевич дисциплинированно ждал, пока она скажет: «Алло».
— Наталья Владимировна? — бархатным голосом поинтересовался он.
— Она самая.
— Как ваше ничего?
Натка провела ладонью по волосам.
— Держимся.
За мутным стеклом кухонной двери мелькнул Лаголев, но, кажется, прошел в туалет. А куда еще бедному идти? Натка отвернулась.
— В прошлый раз вы так и отказали мне во встрече, — сказал Максим Сергеевич. — А я, знаете, все тешу себя надеждой. Я уж, извините, не могу вилять из стороны в сторону, я говорю прямо. Вы моего склада женщина.
— Вы серьезно? — спросила Натка.
— Разумеется.
— Я замужем, Максим Сергеевич.
— Этим вы мне и нравитесь, Наталья, — сказал Максим Сергеевич. Замечательный баритон, волнующий, и нотки иронии. — Вы честны. Вы сразу ставите перед мужчиной препятствие, которое он должен преодолеть. Так и знайте, я преодолею! Только это может помешать нашей встрече?
Натка вздохнула.
— И я уже старая, Максим Сергеевич. Вам, наверное, для ваших намерений стоит подобрать кого-нибудь помоложе, — сказала она, мягко оглаживая шею.
Складки, складочки, вот они. Еще немного, и оформятся в безобразные морщины. И жалко, честное слово, жалко, что Максим Сергеевич прятался где-то восемнадцать лет, а всплыл только сейчас. Лаголев ладно, обойдется. Куда деть Игоря? Что будет с таким нервным парнем, стоит ему объявить, что они теперь…
Впрочем, вилами, вилами по воде.
— Ах, Наталья, не наговаривайте на себя, — возмутился тем временем Максим Сергеевич. — Ваш возраст я знаю. Вы, извините, всем этим молодым сикухам сто очков вперед дадите. Умные люди, — выделил он голосом, — женщину не по формам или длине ног выбирают, а по совсем другим качествам.
— Например, по каким? — спросила Натка, разглаживая платье на бедре.
— А как в военном деле, — сказал Максим Сергеевич. — Я все время, даже неосознанно, прикидываю, пошел бы я с тем или иным человеком в разведку или от греха подальше в тылу бы оставил, да там и забыл.
— И со мной пошли бы?
— Без сомнения.
— А муж?
— Что муж?
— Как вы его собираетесь устранить?
Максим Сергеевич помолчал.
— Я думаю, — ответил он наконец, — это будет зависеть от вас. Вы же еще не согласились сходить со мной в ресторан?
— Нет, — сказала Натка.
— Значит, какие-то чувства у вас к нему имеются. Не буду врать, что меня это радует. Но с другой стороны, я могу поставить себя на место вашего мужа. Что, если бы кто-то звонил моей жене вот как я? Что я подумал бы, уже как телефонный собеседник, согласись вы сразу и без малейших угрызений совести? Мне все же кажется, Наталья, что вы вышли замуж не по расчету, а по любви.
— Так и есть, — тихо сказала Натка.
— И сейчас чувства угасли.
— Потому что он сделался идиот.
— Люди меняются, — мягко сказал Максим Сергеевич.
Натка фыркнула.
— Как раз нет.
— Живет прошлым?
— Да, и за это, честно, иногда его хочется прибить.
— Ну-у, — протянул Максим Сергеевич, — постарайтесь без эксцессов, Наталья. Я буду в городе во вторник и среду, если надумаете, мы с вами сходим в «Ковбой». Там готовят лучшее мясо на ребрышках, что я когда-либо ел.
— Хорошо, я подумаю, — сказала Натка.
— Отключаюсь.
Телефон забил ухо короткими гудками. Натка положила трубку на рычажки.
— Это кто?
Лаголев, неслышно отворивший дверь, каким-то гротескным, карикатурным персонажем застыл, сутулясь, в проеме. Муж-ревнивец с перекошенной физиономией. Ох, далеко ему было до Максима. Что у нас здесь в наличии? Тренировочные штаны и майка, прикрывшие бледное, худое тело. А там? Строгий темный или серый костюм. Подтянутый, уверенный в себе, обеспеченный человек.
Контраст, как говорится, разительный. И, казалось, даже в трусах Максим Сергеевич не потеряет брутальности и шарма, даст Лаголеву сто очков вперед. Впрочем, как иначе? Разные весовые категории.
— А ты не подслушивай! — сказала Натка.
— То есть, за моей спиной…
Натка не дала мужу договорить.
— Да! — крикнула она в моргающее нелепыми глазками лицо. — Шашни строю! Ничем другим заниматься не могу!
— Вот как, — произнес Лаголев.
В нем вдруг проступило какое-то незнакомое ожесточение, он словно оброс иглами, волосы встали торчком, рот расползся в жуткой, широкой — все зубы напоказ — улыбке, правая ладонь сжалась, словно охватывая невидимый предмет, а глаза сделались пустыми, но через мгновение перед Наткой вновь был уже прежний Лаголев, нелепый, загнавший показавшегося уродца глубоко внутрь.
— Иди ты…
Он развернулся и ушел в комнату.
— Сам иди! — крикнула Натка.
И выдохнула. И отвернулась к окну в ожидании, когда холодок от выглянувшего из Лаголева не-Лаголева сойдет сам собой. Ах, черт, даже зубы стукнули. Лаголев, пожалуй, и страшненьким может быть. Бр-р-р. Натке захотелось вдруг набросить что-нибудь на плечи, платок или кофту, но для этого необходимо было пройти в комнату, где приглушенно бормотал телевизор и сидел муж. Нет, пожалуй, стоит выждать.
Натка вытерла стол, потом подмела там, где сидел Лаголев. Он, конечно, не мог не насвинячить, просыпав несколько гречневых зерен. В горле пересохло. Натка включила газ под чайником, хоть он и был, согретый Лаголевым, достаточно горяч. С минуту смотрела на холодильник, прикидывая, куда его лучше подвинуть. Может, к другой стене вообще? Там тоже есть розетка. Под вентиляционную решетку. Будет, конечно, несколько неудобно, зато в углу место освободится, хоть пой и пляши там. По большому счету холодильник вообще стоило выкинуть и купить новый, но у них и так долги, дай бог, к следующему лету накопить получится. А до следующего лета еще дожить.
— Зил, — произнесла Натка, разглядывая значок на дверце, — завод имени Ленина. Или нет, имени Лихачева.
Холодильник был еще советский, подаренный родителями, кажется, на
