Шопперт Андрей Готлибович
Остров Дохлого Дракона
Глава 1
Событие первое
Гномы, можно сказать, знамениты своим чувством юмора. Указывая на них, люди, как правило, говорят: «У этих злобных дьяволят то ещё чувство юмора».
Терри Пратчетт, из книги «К оружию! К оружию!»
Гнома звали Ивашка. И был это не простой гном, а корабельный. Почему корабельный? Да потому, что он всю свою жизнь плавал на кораблях. Сначала юнгой потом матросом, а вот теперь стал боцманом. С одной стороны - радостное событие, всё-таки и каюта отдельная и рома кок выдаёт в два раза больше. Жалко было Ивашке только своего предшественника - боцмана по прозвищу Якорь. Он получил стрелу в живот в схватке с троллями Голубых островов и умирал долго и мучительно. Битва была страшная, бриг потерял мачту и половину команды. Тогда-то Ивашку и поставил капитан боцманом.
Сейчас Ивашка сидел в своей уютной пещерке и потягивал пиво из серебряной чаши, которая ещё досталась от деда. А дед говорил, что чаша – его доля добычи в битве гномов с троллями Западных пустошей.
Так вот, сидел себе Ивашка подбрасывал уголёк в камин и потягивал пивко из знаменитой чаши, и думать не думал, что сейчас начнутся всякие приключения. А приключения уже стояли на пороге его пещеры. Конечно, стояли на пороге не приключения, а стоял на пороге маленький гномик по имени Андрюшка, но так как он был ещё школьник, то звали его просто – «Дюшка».
Дюшка был другом Ивашки, и всегда, когда Ивашка приходил из плавания, малыш заходил к нему и подолгу бережно перебирал подарки, привезённые для него из разных заморских стран. При этом он то восхищённо стонал, то подпрыгивал от радости, а то просто замирал с открытым ртом. Ивашке так нравилось смотреть в это время на гномика, что он давал себе слово в следующий раз привезти, что ни будь ещё более необычное и редкостное.
И на этот раз Ивашке действительно повезло, он на базаре в Городе Семи Ворот стал обладателем говорящего попугая и серебряной таблички исписанной непонятными буквами.
Попугай услышал стук в дверь раньше Ивашки и заскрежетал: «Воры, воры, караул!». Гном аж подавился сухариком, которым закусывал.
- Вот, дурак, воры ведь не стучат, это свои, - Ивашка погрозил попугаю пальцем и двинулся к двери. Тут стук повторился и попугай, поняв свою ошибку, прохрипел: «Свои, свои, кто там?»
Ивашка открыл дверь и, увидев своего маленького дружка, схватил его подмышки и втащил в пещеру. Затем он стал кружить его и одновременно засыпать вопросами:
- Ну, как ты? Подрос, а подрос? А что не растолстел? Наверное, ешь мало? Или спишь много? Надо спортом заниматься. Как ты, плавать научился? Ну, вот, а я хотел тебя к себе на бриг юнгой взять. Теперь не выйдет.
Ивашка, наконец, поставил гномика на пол. Тот стоял задохнувшийся, покрасневший, хватал ртом воздух как вытащенный на берег пескарь.
- Ивашка, ты вернулся?! Я тебя так ждал, так ждал, – а сам боком, боком уже подходил к клетке с попугаем.
- Ух, ты, попугай и говорящий, - и хитро сощурив крохотные глазки. – Это мне, да, мне?
- Воры, караул, жадный гном.
Дюшка даже присел, так неожиданно прохрипел попугай.
- Да не слушай ты его малыш. Это тебе в подарок, он хоть и крикливый, а умный страшно. Знаешь, он и не по-нашему может говорить. Только я не пойму что за язык, то ли баньшей, то ли гоблинов. Вот ты в школе учишься, языки, наверное, знаешь – переведи, что он кричит. Я заметил, если при нём на всеобщем сказать «дублоны» он и начинает не по-нашему лопотать.
Попугай наклонил свою зелёную голову на бок, одним глазом посмотрел внимательно на мальчика, прокричал петухом и вдруг понёс такую тарабарщину и так громко, что Ивашка с Дюшкой, не сговариваясь, сдёрнули свои голубенькие колпачки с головы и отпрыгнули от клетки.
А попугай, прокричав какую-то ахинею, вдруг замолчал и, снова наклонив голову, внимательно стал разглядывать гномов.
- Ну, что слышал? Понял, что он сказал? - Ивашка переводил взгляд с попугая на гномика и обратно.
- Нет, но это язык баньши, только какой-то неправильный.
- Эх ты, грамотей, - Ивашка огорчённо вздохнул. – А я на тебя надеялся, думал, ты и вправду в свой школе учишься, а ты там, наверно, в носу ковыряешь, да на девчонок заглядываешься.
- Фу, девчонки, ничего я на них не заглядываюсь. А, язык баньшей, но какой-то не такой, непонятный. Слушай, Ивашка, а что если его к нашей учительнице сносить, может она переведёт? – Дюшка уже весь загорелся новым делом.
- К учительнице, говоришь? - Ивашка сморщил нос. – Наверно, какая-нибудь старая вешалка, ворчать будет.
- Сам ты вешалка, она молодая, красивая и у неё есть яхта, она одна в море выходит, - гномик жалобно смотрел на Ивашку. – Ну, пошли, она тут недалеко живёт, в пять минут дойдём.
- Хорошо, пойдём, я у того купца, что попугая продавал ещё и пластинку купил с какой-то надписью, может она и её переведёт, - и Ивашка достал из шкатулки серебряную табличку с непонятными письменами.
Дюшка тут же завладел пластинкой и впился в неё глазами.
- Нет, это не язык баньши, это какой-то другой, мы такой и не учили, и не видели даже, - гномик с сожалением отдал пластинку Ивашке.
- Да, это я тоже тебе купил, владей, - мальчик тут же выхватил пластинку и запрятал в один из своих бесчисленных карманчиков. Ведь все знают, что у гномов столько карманчиков, что их и не сосчитать.- Ну, пошли быстрее к учительнице, она знаешь, какая умная, все языки знает, у неё книг – целая стенка заставлена и на полу сложены и на столе, - Дюшка показывал руками, где у учительницы книги, а ноги его сами несли к двери.
Ивашка загасил камин, оделся в свой парадный мундир с новыми боцманскими лычками и
