мы назвали тебе причины страстей, из-за которых тот, кто думает, что он монах, судится на суде Божием строже мiрян. Ведь тогда как многие мiрские люди живут достойно и творят милостыни, такой монах не милостив к брату своему, роскошествует и делает дом Божий домом торговли, а лучше сказать – харчевней. Скажем и о том, что увлекает в суетность, чтобы, зная об этом, избегать и так спасаться. Многие из нас полагают, что призвание монаха состоит в том, чтобы облечься в схиму, взывать: „Господи, Господи!“ – и слышать о себе восторженные возгласы: „Вот монах!“
Поистине, братья мои, если мы не будем внимать себе, то можем еще глубже мiрян пасть в ров погибели, так что и воззвать к Богу уже не сможем. Нам нужны страх Божий и истинное смирение. Многие из наших братьев, кажущиеся смиренными и ведущие себя по-монашески, ищут исполнения собственной воли, воле же Божией не покоряются и, уловляясь своими собственными хотениями, в тщетной суетности и заботах губят время, данное им на покаяние, – время, которое они вскоре начнут усердно искать, но не найдут».
128. Старец сказал: «Изо всех сил старайся не грешить, чтобы не оскорбить и не изгнать из своей души обитающего с тобой Бога».
129. Старец сказал: «Братия, будем трезвиться, бодрствовать, пребывать в молитве, чтобы спастись, сотворив угодное Богу. Воин, вступая в битву, думает лишь о душе своей, так же делает и охотник. Будем же им подражать. Кто живет по воле Божией, с тем обитает Бог, как Он Сам сказал: „И поставлю жилище Мое среди вас... и буду ходить среди вас и буду вашим Богом, а вы будете Моим народом“[89]».
130. Брат, живущий в Келлиях, пришел к одному из отцов и открыл ему свой помысел, что его угнетают злые духи. Старец ответил ему: «Ты отбросил великое оружие – страх Божий и оперся на тростинку – лукавые помыслы. Лучше прими в себя огонь, т. е. страх Божий, и когда близко подойдет к тебе помысел, он, подобно тростнику, сгорит от этого огня, потому что лукавый бессилен против того, кто имеет страх Божий».
131. Старец сказал: «Не учи прежде времени, иначе всю жизнь будешь терпеть ущерб в постижении».
132. Брат спросил старца: «Отче, скажи, что мне делать, чтобы исполнить волю Божию?» Старец ответил: «Чадо, если желаешь сотворить волю Божию, воздерживайся от всякой неправедности, любостяжания, сребролюбия, не воздавай злом за зло, недоброжелательством за недоброжелательство, злословием за злословие, проклятием за проклятие. Помни Господа, сказавшего: „Не судите, и не будете судимы... прощайте, и прощены будете“.[90] Знай, что очи Господа в десять тысяч крат светлее солнца, и взирают на все пути человеческие,[91] и ничто не сокрыто от Него: ни помыслы, ни размышления, ни сердечные тайны.
Неизбежно нам всем предстоит предстать пред судищем Христовым, чтобы получить воздаяние по делам своим. Поэтому, чадо, мы должны работать Господу со страхом и трепетом [92] и всяческим благоговением, как Он Сам заповедал и как научили апостолы: чтобы мы трезвились в молитвах [93] и пребывали в постах и молениях, прося всевидящего Господа не ввести нас во искушение».[94]
133. Он же сказал: «Тот, кто учит других спасению, прежде должен сам вкусить от плода своего учения. Неуцеломудрившийся сам как может уцеломудрить другого? Объятый и гонимый демоном сребролюбия как может научить других подавать милостыню? Постоянно занятый куплей и продажей, сбором и раздаянием, погруженный в суету и проводящий год за годом всю свою жизнь в земных попечениях как может учить других о будущих благах?
Если сам учащий, оставив небесное, предается временному и преходящему, то само собой и смотрящие на него, и обучаемые им научатся презирать вечное, и все их попечение будет о настоящей жизни. Такому человеку Бог говорит: „Зачем ты проповедуешь уставы Мои и содержишь завет Мой устами твоими? Ведь ты возненавидел наставление и поверг слова Мои вспять“[95] и еще: „Горе тем, из-за которых имя Божие хулится у язычников“.[96] Хорошо учит тот, кто сам поступает согласно своему учению, чтобы за словом следовало дело, а добродетель была видима и в молчании. Блажен не тот, кто учит, но кто сотворит и научит».[97]
134. Один брат спросил старца: «Почему живущие в мiру не думают о постах, презирают молитву, не ходят на всенощные бдения, всем соблазняются, поступают по своим похотям, присваивают имущество ближних в неправедных сделках, большую часть дня проводят в божбах и клятвах и [при этом] не падают, не говорят: „Мы согрешили“ и не отлучают себя от причастия? Мы же, монахи, строго постимся, усердны в бдениях, спим на голой земле, довольствуемся сухоядением, лишены всякого плотского упокоения, но скорбим, плачем и говорим, что совершенно погибли, отпали от Царствия Небесного и повинны геенне?»
Старец же, воздохнув, ответил: «Хорошо сказал ты, брат, что мiряне не падают, потому что, однажды упав гибельным и плачевным падением, они уже не могут встать и им уже некуда дальше падать. Зачем диаволу воевать с теми, кто всегда лежит пластом и никогда не поднимается?
Монахи иногда побеждают, а иногда бывают побеждаемы, падают и восстают, наносят врагу раны и сами получают раны, сражаются и терпят поражения в бранях, но продолжают противостоять диаволу. Мiряне же из-за своего великого неведения так и остаются в своем первом падении. Не знают они, что пали, и совершенно не задумываются о том, чтобы наконец восстать от этого великого и окончательного падения.
Знай, чадо, что не только я и ты, считающие себя монахами, но далекие от монашеского жития должны всегда плакать и сокрушаться, но и великие отцы, т. е. подвижники и отшельники, нуждаются в плаче. Выслушай меня внимательно: „Ложь от диавола“,[98] – сказал Господь. Смотреть на женщину с вожделением распутства Он вменил в блуд,[99] гнев на ближнего приравнял к убийству [100] и сказал, что за всякое праздное слово дадим Богу ответ.[101] Кто из людей таков и где нам найти человека, который был бы не причастен лжи, не виновен в вожделении от зрения, никогда не гневался бы на ближнего и был неповинен в праздном слове, т. е. такого, который не нуждался бы в покаянии?
Итак, знай, чадо: кто в крайнем смирении и самоуничижении не предаст себя на крест, кто не низвергнет себя на попрание всем, чтобы его обижали, высмеивали и оскорбляли, и все это не будет
