— Эта пачка тоже куплена из денег «на издержки».
— Как это?
— Я купил ее у продавщицы сигарет во «Встречах у Римли».
Берта хотела что-то сказать, но благоразумно остановилась.Тогда я вытащил все три пачки и положил на стол.
— Что, черт возьми, это значит? — вскипела Берта.
— Ничего, — невозмутимо ответил я. — Это мой любимый сорт, ау продавщицы были красивые ножки, вот и все.
Берта чуть не задохнулась.
— Ну же, давай, — ободрил я ее.
— Черт бы тебя подрал! По-моему, ты сам не понимаешь,насколько ты меня раздражаешь.
Я посмотрел ей прямо в глаза:
— Хочешь разорвать наше партнерство?
— Нет!
— Тогда заткнись, — сказал я.
С минуту мы пристально смотрели друг на друга, потом я решилдать ей остыть:
Так что произошло, когда ты следила за миссис Крейл?
Берта глубоко затянулась сигаретой, выдохнула и началарассказывать:
— Я поставила машину напротив «Встреч у Римли» и сидела тамне более пяти минут, когда распахнулась дверь и вышли эти двое. Ты очень точноописал их. С минуту они постояли, потом разошлись. Мужчина посмотрел на часы,потом направился к большому «кадиллаку», а женщина медленно пошла по улице. Мненадо было решить, за кем идти. Я выбрала мужчину.
Я кивнул:
— Именно мужчина и был мне нужен.
— Ты втиснул машину нашего агентства прямо перед его«кадиллаком», и он даже не пытался выбраться оттуда, просто выпихнул нашумашину к чертовой матери. По-моему, он просто ненормальный.
Я промолчал.
— Тебе не следовало так ставить нашу машину. Ты простопритерся к его «кадиллаку».
Я затянулся сигаретой.
— Ну, ладно, — продолжала Берта. — Я поехала следом за«кадиллаком». Он ехал довольно быстро к бульвару Гарден-Виста. Потом поехала побульвару, и будь я проклята, если за мной по пятам не следовала еще однамашина. Я глянула туда, и это оказалась миссис Крейл, следовавшая за тем же«кадиллаком».
Я удивленно поднял брови.
— Я съехала вправо, чтобы проверить, не последует ли она замной. Она поехала медленнее, ожидая, видимо, что еще какая-нибудь машинавклинится между ней и «кадиллаком». Она не хотела слишком к нему приближаться,чтобы водитель не заметил ее.
— Что же ты сделала?
— Ну, я оказалась в трудном положении, поэтому поехала поправой полосе, так что водитель «кадиллака» меня не видел. А «бьюик» миссисКрейл был сбоку от меня.
— Неплохо проделано, — заметил я, — если только они неповернули налево.
— Ну конечно! — рявкнула Берта. — Он повернул налево.
— И ты его потеряла?
— Заткнись! Я не настолько глупа. — Она сердито выдохнулатабачный дым и продолжала: — Когда я увидела, что он делает левый поворот, яснизила скорость, чтобы пропустить едущую за мной машину, а потом собраласьперестроиться в левый ряд. Но позади меня ехала какая-то стервозная девица,которой не понравилось, как я веду машину. Когда я сбросила скорость, она тожепоехала медленно, потом вдруг поравнялась со мной и стала вопить что-то насчеттого, почему я ей сразу не сказала, что собираюсь провести две недели отпуска вэтом месте. Потом она нажала на газ и пронеслась мимо меня.
— И что же? — спросил я.
— Тут, — сказала Берта, — она наконец посмотрела, куда едет,но было уже поздно. Ехавшая навстречу машина делала левый поворот. Этахулиганка заметила ее буквально за секунду до столкновения. Даже тогда онамогла еще успеть затормозить, но она ехала слишком быстро и не справилась суправлением.
— Кто-нибудь пострадал?
— Мужчина не пострадал, а вот его спутница потеряласознание. Они меня совершенно безнадежно заблокировали. Позади скопилось полномашин, а прямо передо мной оказались эти две разбитые машины.
— И в это время Стенберри повернул налево?
— Не говори глупостей. Движение на этом перекресткеостановилось ко всем чертям. Полицейскому понадобилось не меньше пяти минут,чтобы дать всем возможность проехать. А эта хулиганка поймала такси на стоянкеи преспокойно уехала, бросив свою чертову машину прямо на дороге.
— И даже не записала фамилии свидетелей и не посмотрела…
— Она дала свою фамилию и адрес водителю побитой машины,потом подошла к машине Стенберри, записала его адрес и имя, потом обошла ещенесколько машин. Она подошла даже ко мне. Это все происходило, пока движение невосстановилось. Зато благодаря ей я и узнала адрес Стенберри.
— Как тебе это удалось?
— Движение по бульвару в сторону города восстановилось, номашины шли еще медленно и так плотно, что между ними и пальца нельзя былопросунуть. Конечно, стоящие позади ужасно скандалили. Водитель пострадавшеймашины не мог никого обходить, но он записывал номера машин, а девчонказанялась водителями и выясняла имена и адреса. Я видела, что Стенберри былзаписан у нее в книжке, поэтому, когда она подошла ко мне, я, вместо того чтобыпослать ее к черту, мило улыбнулась и сказала, что у меня трудная фамилия и ялучше напишу ее сама.
— И что она сделала?
— Как раз то, на что я и рассчитывала. Она дала мне своюзаписную книжку и попросила все записать. Прямо перед моей фамилией былазапись: «Руфус Стенберри, 3271, Фулроз-авеню». Я долго возилась с еекарандашом, стараясь получше разглядеть и запомнить другие имена и адреса,потом написала свои данные.
— Ты написала свою собственную фамилию?
— Не будь дураком. Я написала самую трудную русскую фамилию,которую смогла придумать, и первый пришедший мне в голову адрес, где-то вГлендейле, сладко улыбнулась этой девице с выпученными глазами и отдала ейблокнот. Потом я стала сигналить, чтобы машины позади меня очистили дорогу, ипопробовала дать задний ход. Затем мне пришлось поругаться с каким-то болваномпозади меня, который не мог подать назад, так как позади него кто-то тоже нежелал этого сделать. Все кругом гудели, и я потеряла терпение. Я попробовалаподать назад и уперлась бампером в какого-то тупицу, который встал слишкомблизко ко мне. Тут появился дорожный полицейский и начал с нами разбираться, аэта чертова курица с зубами как у лошади, которая устроила всю эту заварушку,мило улыбнулась полицейскому, остановила такси, поворачивающее налево настоянку у отеля, и уехала, бросив свою тачку прямо на улице.
— И что же ты сделала?
— Мы с водителем, в которого я уперлась бампером, наконецрасцепили наши машины.
