– В конверте был ключ? – спросил Голкомб.
– Возможно, там был ключ, но я сейчас припоминаю: это былбольшой конверт из плотной папиросной бумаги – толстый, набитый бумагами.
– И Пол Дрейк получил этот конверт?
– Думаю, да… Да, он, именно он.
– Дальше.
– Он направился в номер. Я не обратил на него особоговнимания. Он казался спокойным и респектабельным, и за номер было уплаченозаранее.
Голкомб повернулся к Полу Дрейку:
– Ну так как?
Дрейк заволновался.
– Я могу ответить за Пола Дрейка, – сказал Мейсон. – Ядумаю, что в данном случае клерк обознался.
– Черта с два! – рассердился сержант Голкомб. – Дрейквыполнял какую-то работу для вас! Эта девушка покончила жизнь самоубийством вего номере, а он дал вам сигнал SОS. Но не останавливался в номере, не так ли?– спросил Голкомб клерка.
– Не знаю. Я не обратил внимания. Он пришел во второй раз испросил почту. Как раз тогда мне представилась возможность рассмотреть егоболее детально, потому что эти джентльмены были вдвоем, и я спросил человека,про которого вы говорите, что его зовут мистер Дрейк, но который сказал, чтоего зовут Босвелл, разве я уже не давал ему почту?
– Мы, может, и не сумеем выбить из Мейсона имя его клиента,– обратился к Дрейку сержант Голкомб, – но, черт возьми, будьте уверены, уж мызаставим частного детектива рассказать все, что он знает об убийстве, или лишимего лицензии.
– Я уже говорил вам, сержант, что произошла ошибка, –настаивал Мейсон.
– Сейчас я поднимусь и осмотрю место преступления, – сказалГолкомб. – У нас есть специалист по отпечаткам пальцев. Если мы найдем там вашиотпечатки, то…
– Мы были там, – заметил Мейсон, – поэтому, безусловно, вынайдете их там, где мы обнаружили тело.
– Дрейк был с вами?
– Да.
– Вы вошли туда вместе?
– Да, это так.
– А как насчет утверждения Кинга, что Дрейк подходил испрашивал почту?
– Здесь тоже все верно, – подтвердил Мейсон. – У нас былиоснования полагать, что номер зарегистрирован на имя Босвелла, и Дрейк,исключительно в целях получения информации, спросил, была ли какая-либо почтадля Босвелла. Но он не говорил, что его зовут Босвелл.
– Это звучит чертовски подозрительно, – заметил сержантГолкомб. – Вы два дуба… Я поднимаюсь наверх. А вы запомните: не уходите. У меняпоявятся еще к вам вопросы.
И Голкомб зашагал к лифту. А Мейсон повернулся к ПолуДрейку:
– Иди к телефону, Пол. Вызови побольше оперативников. Мненужны с полдюжины мужчин и две привлекательные женщины. Постарайся, пожалуйста.
– Они у тебя будут, – сказал Дрейк. – Но хотя ты иоставляешь без внимания мои вопросы, что, черт возьми, ты собираешься делать?
– Защищать моего клиента, разумеется, – сказал Мейсон.
– А как же я?
– Я собираюсь отвести от тебя удар.
– Как?
– Разрешив рассказать все, что ты знаешь.
– Но я знаю имя твоего клиента.
– Я не смогу оставить его в стороне, – сказал Мейсон. – Онпопал в ловушку. Все, на что я сейчас надеюсь, это выиграть время.
– Сколько тебе понадобится его?
– Несколько часов.
– Что ты сможешь сделать в течение этого времени?
– Не знаю, пока не попытаюсь, – ответил Мейсон. – А ты иди ктелефону и вызови несколько опытных оперативников. И держи их у себя в офисе.Действуй, Пол.
Дрейк пошел к телефонной будке. Мейсон прикурил сигарету изадумчиво стал ходить по вестибюлю. Прошло немного времени, и в отель вошлиследователь с черной сумкой, двое одетых в однотонную одежду мужчин,полицейский фотограф, увешанный фотоаппаратами и фотовспышками.
Сержант Голкомб возвратился после того, как Дрейк ужезакончил разговаривать по телефону.
– Ну, так, – сказал Голкомб, обращаясь к детективу и сыщику.– Что вам обо всем этом известно?
– Только то, что мы рассказали вам, – сказал Мейсон. – Мынаправились в этот номер. Вошли в него. Нашли труп и вызвали вас.
– Знаю, знаю! – ответил Голкомб. – Но что заставило васпойти в этот номер?
– Я действовал в интересах моего клиента.
– Ладно. Кто клиент?
– Я не могу сказать вам его имя, пока не получу егоразрешение.
– Так получите же его разрешение!
– Хорошо, но я не смогу сделать это сейчас. Завтра утром ясразу же займусь этим.
– Вы не имеете права скрывать информацию при данныхобстоятельствах. Одно дело быть адвокатом, а совсем другое – сообщником.
– Я не пытаюсь утаить что-либо, – сказал Мейсон. – Но немогу раскрыть личности моего клиента. Мой клиент будет говорить от своегоимени. А мне понадобится время, чтобы поговорить с ним.
– Скажите, кто он, и он будет говорить от своего имени.
Мейсон покачал головой:
– Я не могу открыть вам его имя без разрешения. Он будет вофисе окружного прокурора в девять часов утра. Тогда вы сможете задать ему своивопросы. И я буду там, проконсультирую его насчет его прав. А вам, сержант, ямогу сказать следующее: к счастью для моего клиента, когда он покидал номер,никакого трупа там не было. И я ожидал там кое-кого увидеть.
– Кого же?
– Женщину.
– Ту, которую убили?
– Не думаю.
– Послушайте, мы хотим поговорить с этим парнем, кто бы онни был.
– В девять утра, – твердо повторил Мейсон.
Голкомб посмотрел на него с затаенной враждой:
– Я мог бы взять вас под стражу как особо важного свидетеля.
– Зачем? – спросил Мейсон. – Я рассказал вам все, что знаюоб убийстве. А что касается частных интересов моего клиента, он ответит за себясам. Если же вы собираетесь ужесточить свои действия, мы оба будем действоватьжестко, и я возьму назад свое предложение пригласить в офис моего клиентазавтра в девять утра.
– Ладно, делайте как знаете, – сердито согласился Голкомб, –но запомните: мы не рассматриваем это как сотрудничество. Ваш клиент в девятьчасов будет в офисе прокурора, и он не должен настаивать на возмещении ущерба.
