Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
§ 1. Периодизация истории дореволюционной России
В разработке или в следовании определенной периодизации проявляется философия истории, ибо принцип, положенный в основу периодизации, есть в конечном счете категория философская.
Наиболее традиционна периодизация П. Паскаля[1233], основанная на татищевско-карамзинском принципе саморазвития форм монархии[1234]. Одним из существеннейших признаков схемы Паскаля является деление русской истории на допетровский и послепетровский периоды.
Г. Вельтер[1235] исходит из примата национального духа, понимаемого как нечто раз и навсегда данное («психологический детерминизм»). Поэтому его тенденция – не столько расставлять вехи, сколько устранять их. С позиций теории неизменяемости национального духа Вельтер не может признать переломным этапом деятельность Петра I. В то же время он, как и Паскаль, кладет в основу периодизации смену форм верховной власти, но в различных этапах истории России видит лишь различное проявление постоянного по своей сути национального духа[1236].
Сходное отношение в периодизации наблюдается у А. В. Карташева, доведшего изложение истории русской церкви до конца XVIII в.[1237] Ж. Мейендорф, выделяя в истории русской церкви «синодальный период», подчеркивает, что в смысле плодотворности духовного развития его нельзя противопоставлять предшествующему времени[1238].
Для Б. Муравьева, как и для Вельтера, верховная власть не есть самодовлеющее начало, она – регулятор социального равновесия, в идеале – надклассовая сила, действующая в интересах всех сословий. Отсюда, в довольно близком соответствии с теорией Б. Н. Чичерина о закрепощении и раскрепощении сословий, главной вехой в русской истории оказывается «нарушение» «социального равновесия» – освобождение дворянства от обязательной службы в 1762 г.[1239]. Но и эта схема на практике сближается с периодизацией по этапам «правления».
Указанные схемы периодизации порождены идеалистической философией истории. Иной подход к периодизации – в трудах Р. Порталя. В основе его принципа периодизации лежит теория смены общественноэкономических формаций. Разделяя тезис советской историографии о существовании феодальной формации в России до середины XIX в.[1240], Порталь считает, что во времена Петра I произошло зарождение тех элементов «предкапитализма», которые в начале XIX в. привели к возникновению «переходного предкапиталистического режима»[1241].
§ 2. Вопрос о феодализме в России
Во французской историографии начала 60-х годов был распространен традиционный для буржуазной науки тезис об отсутствии феодализма в средневековой России. Обычную схему отрицания русского феодализма развивает Г. Вельтер, говоря, что на Руси не было ленной системы, устойчивого вассалитета и т. п. Более того, совершенно в духе авторов второй половины XIX в., А. Леруа-Болье и А. Рамбо Вельтер отлучает Россию не только от феодализма, но и от самой принадлежности определенного периода ее истории к «Средним векам». Общественные классы, по мнение Вельтера, начинают вырисовываться только в период «Северо-Восточной Руси», но и тогда сохраняются два древних принципа: взаимопроникновение классов и личный договор, связывающий подчиненного с высшим[1242]. Паскаль о феодализме не упоминает. Однако, в отличие от Вельтера, утверждающего, что Киевская Русь не имела ясной классовой структуры, Паскаль считает русское общество Χ-ΧΙ вв. «достаточно дифференцированным»[1243]. Отсутствие «политического феодализма» в России декларирует Муравьев[1244].
Привычным способом отрицания феодализма служит отрицание главного свойства феодальной структуры земельной собственности – зависимого положения крестьян. По мнению Паскаля, русское крестьянство было свободным до Соборного уложения 1649 г.[1245] Вельтер тоже считает, что свободный возделыватель превращается в крепостного начиная с XVII в. Источник закрепощения Вельтер вслед за В. О. Ключевским видит в крестьянской задолженности[1246]. Мнение Ключевского о том, что не указ 1597 г. ввел крепостное право, разделяет и Грюнвальд[1247]. Паскаль склонен считать задолженность некоторым средством ограничения крестьянской свободы, однако установление крепостного права он связывает прежде всего с правительственной деятельностью и, в частности, с законодательством середины XVII в., отвечавшим желанию помещиков удержать за собой крестьян[1248].
Зинаида Шаховская не признает наличия крепостного права ранее XVIII в. Постановление Соборного Уложения 1649 г. о крестьянах она рассматривает не как проявление крепостнической политики, а как желание превратить русское крестьянство из бродячего в оседлое с целью улучшения сельскохозяйственного производства[1249].
Однако никто не может отрицать наличия крепостного права в XVIII в. Что же представляет собой крепостное право: результат ли это предшествующего развития или принципиально новое для XVIII в. явление?
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
