Житуха
Как говаривал старшина Дебря, «солдат без дела — что душа без тела!..»
Поэтому, как только расставили кровати и раскочегарили буржуйки, Ромашов приказал приступить к посменной отработке приемов десантирования из БТРов и БМП — чтобы не томиться бездельем, а укреплять и оттачивать необходимые навыки. Кроме того, рев БТРов и круглосуточные передвижения должны стать для всех настолько привычными, чтобы в тот момент, когда боевые машины двинутся на дворец, афганцы поначалу не обратили на них внимания.
В первую ночь, как только загрохотали дизели и взлетели осветительные ракеты, бригада охраны всполошилась. Расположение «мусульманского» батальона осветили зенитные прожектора, майор Джандад примчался выяснять, в чем дело. Его успокоили — мол, погода стоит холодная, двигатели надо прогревать. Да и вообще — бойцам следует неустанно поддерживать высокую боевую готовность…
А белый дворец Тадж-Бек гордо высился над этой суетой. Раздоров, имевший за плечами два курса архитектурного, разъяснил бойцам, что здание представляет собой характерный пример колониальной архитектуры — английского классицизма. Его торцы украшали такие, что ли, полукруглые завершения с колоннами — по словам того же Раздорова, они назывались ризалитами. Днем дворец был залит солнцем. Ночью — светом прожекторов. В общем, всегда искрился хрустальным сиянием высоких окон.
Он стоял на вершине скалистого холма. По крутым склонам серпантином вилась подъездная дорога. Выложенная гранитными плитами верхняя часть подножия угрожающе щурилась узкими амбразурами. Вокруг здания и у нескольких шлагбаумов на протяжении ведущей к дворцу дороги стояли посты. Люди в военной форме, копошившиеся у фасада, казались маленькими, как муравьи. Однако следовало учитывать, что они вооружены самыми настоящими пулеметами, автоматами, гранатометами, пушками. Невольно закрадывалась мысль — если и впрямь штурмовать, то ведь пока подберешься, пока будешь мыкаться под шквальным огнем по этому серпантину… в щепу тебя размолотят, в мокрое место!..
На одной их двух башен торчал флагшток, и, если хозяин дворца Хафизулла Амин был дома, над его резиденцией развевался флаг.
Говорили, что внутренняя отделка дворца вполне соответствует его роскошному внешнему виду — мебель ручной работы, ванны, целиком вытесанные из глыб мрамора, ковры, люстры богемского хрусталя, кухня, оборудованная такой техникой, что требует от поваров специальной подготовки, лифт, предназначенный для доставки готовых блюд в столовую…
Но бойцов группы «А» все-таки больше интересовал серпантин. И расположение афганских частей из бригады охраны. Они окружали Тадж-Бек на некотором отдалении. Тут и там торчали заграждения из колючей проволоки, вышки с часовыми, армейские бараки. С одной стороны кирпичные казармы гвардейцев — точь-в-точь как отведенные советским, только достроенные. С другой размещался артдивизион. За дворцом прятался танковый полк…
* * *
Главный военный советник Огнев сидел в кабине «засекреченной аппаратуры связи» — ЗАС — с телефонной трубкой в руке и в очень напряженной позе.
— Так точно, товарищ министр обороны! — сказал он.
Далеко-далеко от него — за горами, пустынями, реками, — так далеко, что самому быстрому самолету пришлось бы часов пять кроить крыльями голубой ситец неба — министр обороны Устинов, сидя за рабочим столом, в одной руке тоже держал телефонную трубку, а в другой карандаш.
— Ну хорошо, с этим ясно, — сказал маршал, кивнув. — А как идет подготовка операции?
Огнев выслушал вопрос Устинова, и его лицо приняло выражение еще большей напряженности и непонимания.
Он не знал, о какой операции идет речь.
Однако вопрос прозвучал так, как будто обе стороны были по этой части отлично осведомлены и спрашивавший не предполагал, что тот, у кого спрашивают, хоть сколько-нибудь затруднится с ответом.
Главный военный советник еще раз мгновенно и лихорадочно пробежался по обширному пространству своей памяти — и, к большому его сожалению, опять безуспешно.
— Операции? — запнувшись, переспросил он. — Какой операции, товарищ министр обороны?
Устинов помолчал, нахмурившись. Ему было странно слышать этот вопрос. Такого рода вопрос свидетельствовал о служебном несоответствии. И требовал немедленных оргвыводов в отношении поста Главного военного советника в Афганистане… Он пристукнул торцом карандаша по столу. Новая докука…
— Вы что, не в курсе? — с недовольством и даже с некоторым оттенком презрения в голосе осведомился он. — На завтра назначена операция! «Шторм триста тридцать три»!
— Товарищ министр обороны, в первый раз слышу об этом, — признался Огнев, с содроганием понимая, что следующие слова собеседника могут превратить его в ничто. Даже пенсии получать не будет!..
Устинов бросил карандаш на лист.
— То есть как впервые слышите? — раздраженно и сухо спросил он. — Вам придется принять в этом непосредственное участие!.. Обратитесь к… — Он сморщился, вспоминая фамилию. — Как же его… В общем, к начальнику представительства КГБ в Кабуле.
— Есть, товарищ министр обороны, — сказал Огнев. — Есть!
Он положил трубку и вскочил. Вышел из кабины. Резкими рывками набрал номер обычного телефона.
— Ты у себя? — взвинченно спросил он, дождавшись ответа. — Сейчас зайду!
Когда Огнев ворвался в его кабинет, Мосяков стоял возле стола, держа стакан чаю в подстаканнике. Брови резидента были задумчиво подняты, и он смотрел на стакан с таким видом, как если бы пытался на глаз определить температуру и плотность пара, идущего от чая.
— Ты что ж творишь-то, а?! — с порога рявкнул Главный военный советник. — Что за операция готовится?!
— Какая операция? — непонимающе спросил резидент. — Ты о чем?
— «Шторм триста тридцать три»!
— Триста тридцать три?.. — повторил резидент, потирая висок.
— Прекрати балаган! Со мной только что говорил об этом член Политбюро! Ты хоть понимаешь, как меня подставил?!
Мосяков неторопливо сел.
— Ну хорошо, хорошо. А что кричать? Ты присядь. В ногах-то, сам знаешь…
— Я спрашиваю — что за операция?! — зарычал Огнев.
Резидент устало вздохнул.
— Операция по физическому устранению Амина. Штурм дворца Тадж-Бек.
— Почему меня не оповестил? — угрожающе спросил советник.
— Команды не было, — ответил Мосяков, простецки разводя руками. — Мы же все-таки разные ведомства…
— План разработан? — спросил Огнев, с трудом сдерживая ярость.
— А как же!
Резидент со вздохом открыл сейф, достал сложенную в гармошку карту и бросил на стол.
Несколько минут советник стоял, склонившись над картой.
— То есть батальон решено не задействовать? — уточнил он.
