мысленно чертыхаясь и одновременно прося у Господа прощения за сквернословие, мистер Кристиан вернулся за прилавок.
В лавке царил полумрак, поэтому бакалейщику не удалось толком разглядеть позднего гостя, однако мистер Кристиан с легким удивлением отметил, что, несмотря на холодную погоду, тот был одет всего лишь в твидовый черный костюм. Из-под костюма торчал хвост.
– Добрый вечер, почтеннейший! – ласково произнес посетитель. – Думаю, мне нет нужды представляться.
И он покрутил хвостом.
Мистер Кристиан поднял руку, чтобы перекреститься, но рука замерла в воздухе. Злое колдовство или ужас, охвативший члена городского совета, были тому причиной – бог весть.
– А вот этого не надо! – строго заметил гость. – Это лишнее. Совсем лишнее… Не стоит изгонять того, кто пришел помочь вам.
– Ка-а-ак? С чем попопопомочь? – с трудом выдавил мистер Кристиан, щелкнув челюстью и от ужаса громко испустив газы, что привело благовоспитанного бакалейщика в еще большее смятение.
Посетитель же, чье инкогнито (невзирая и не взирая на хвост) мы сохраним, сделал вид, что ничего не заметил. Лишь слегка наморщил нос и вернулся к прерванной беседе.
– Я готов помочь вам, уважаемый, встать в ряд со столь почитаемыми вами мистером Скруджем и мистером Гринчем. Вы, если я не ошибаюсь – а я никогда не ошибаюсь, – мечтаете об этом долгие годы.
– Дддда… Я хотел… надеялся… но ка-ак? Это невозможно!
– Для меня нет ничего невозможного, – надменно произнес гость.
– Но я… вы мою душу, да? И подписать что-то там кровью? – Бакалейщик побледнел и затрясся. Вместе с ним затряслось малиновое и клубничное желе в банках.
– Да зачем мне ваша душа, – отмахнулся хвостом посетитель. – И что-то там подписать кровью… Фи, что за суеверия! Мы же не в средневековье живем.
– А что же тогда?
– Всё просто. Вы, сославшись на простуду, лишившую вас голоса, отказываетесь от участия в торжественном рождественском богослужении. После праздничного обеда – на котором, замечу, вы должны отпробовать всех блюд, приготовленных вашей уважаемой супругой, – вам нужно будет всего лишь выйти на улицу в ночной сорочке и колпаке и произнести заклинание, текст которого… – гость помахал пожелтевшим пергаментом, бог весть (или черт знает) как оказавшимся у него в руке, – …записан вот здесь. И желание ваше исполнится: в мире больше никогда не наступит Рождество.
– Простите, Ваше Темнейшество, – мистер Кристиан немного пришел в себя, – я мало знаком с обычаями и порядками вашего уважаемого заведения, но наслышан, что вы ничего не делаете даром. Чем же мне придется заплатить?
– О, ничего особенного. Мы ведь – там, у себя в заведении, – тоже не жалуем святой праздник. Так что вы, в каком-то смысле, окажете нам услугу. Однако, дабы не нарушать традицию, заплатить придется. Вы должны будете бесплатно отпускать товар всем учителям городской школы в течение года. Воистину сатанинское место, ведь так вы говорите?
– То есть… Там все… Господи, неужто все?
– Разумеется, нет. Но мы работаем над этим… Так как, согласны?
Мистер Кристиан быстренько прикинул в уме расходы. Они оказались существенны, но не чрезмерны.
Бакалейщик кивнул и протянул дрожащую руку за волшебным пергаментом, который и был передан ему хвостатым гостем в обмен на бумагу, гарантирующую бесплатное обслуживание в лавке школьным учителям в течение года.
Пока мистер Кристиан в неверном свете уличных фонарей и непогашенной подсветки прилавка тщился разобрать нацарапанные когтем знаки, таинственный посетитель исчез. На сей раз дверной колокольчик промолчал.
Счастливый бакалейщик, уважаемый член городского совета и бывший лучший фальцет церковного хора, довольный, помчался домой – к домашнему обеду и заждавшемуся семейству. Ничто – даже украшение елки и обсуждение праздничного меню – не могло теперь испортить настроение мистеру Кристиану.
А по темной улице, весело помахивая хвостом и насвистывая рождественский гимн, шел некто в черном твидовом костюме.
Наконец-то сбылась и его мечта: сделать чудесный рождественский подарок коллегам-учителям и стать лучшим тенором церковного хора.
2
Мисс Корнелия была совершенством и знала это.
Ее скромная квартирка была образцом чистоты и порядка: мебель расставлена вдоль стен параллельно, шторы повешены перпендикулярно, а кружевные салфетки и подушки разложены на столе, полочках и диване по диагонали.
По улице мисс Корнелия шла так, словно чертила ботинками две параллельные прямые. Идеально отглаженный наряд и высокие моральные принципы утягивали ее тело и душу, создавая два равнобедренных треугольника, сходившихся острыми углами на тонкой талии. Излишне упоминать, что мисс Корнелия преподавала геометрию – самую точную науку, – и на ее уроках царила идеальная тишина.
Жизнь учительницы была подчинена строгому распорядку, а ее мечты – столь же рациональны, как теорема Пифагора и ряды Фибоначчи. Их было всего три – столько же, сколько углов в треугольнике – фигуре, почти совершенной, но все же менее совершенной, чем шар. Увы, для калькуляции мечтаний шар не подходил по причине отсутствия углов, поэтому пришлось воспользоваться треугольником.
Мисс Корнелия мечтала, во-первых, о том, что однажды богатая пожилая старушка, случайно встретив учительницу на улице или в церкви, по достоинству оценит ее аккуратность и моральные принципы, пригласит в компаньонки, а потом (по истечении надлежащего срока) тихо скончается во сне, оставив все богатство совершенному созданию. Во-вторых, мисс Корнелия мечтала встретить молодого владельца яхты, замка, привлекательной внешности и гольф-клуба (игры с шарообразным мячом и круглыми лунками), который обратит внимание на идеальную прическу и наряд учительницы и сделает предложение руки, сердца, состояния и внешности. В-третьих, мисс Корнелия мечтала (прекрасно осознавая всю слабость доказательно-геометрической базы) о чуде – исчезновении ужасного праздника Рождества.
Рождественские каникулы нарушали стройное течение жизни и учебы, порождали сумятицу, игры, беспорядок и шум, которые были противны совершенной натуре мисс Корнелии.
Увы, учительница жила в самом обычном городке. Одиноких богатых старушек разобрали любящие родственники, в маленькую речку никогда не заплывали роскошные яхты с молодыми владельцами, а что касается Рождества, то печальный пример мистера Кристиана и законы природы неукоснительно свидетельствовали о невозможности чудес в реальном мире.
Размышляя о несовершенстве Вселенной, совершенная мисс Корнелия шла домой из школы. Сегодня – в последний учебный день – были выставлены строгие, но справедливые оценки ученикам, тетрадки и учебники сложены в шкаф до конца каникул, модели пирамид, параллелепипедов, призм и прочих полиэдров расставлены на полках, классная комната закрыта на ключ, а ключ повешен на гвоздик в учительской.
Ножки мисс Корнелии переступали по неидеально расчищенной дорожке, вычерчивая две параллельные прямые.
На центральной площади школьники играли в снежки возле празднично украшенной елки, неприлично шумели и смеялись. Проходя мимо палаток с глинтвейном и имбирными пряниками, мисс Корнелия подумала, что, случись такое в школе, она непременно сделала бы нарушителям порядка замечание – строгое, но справедливое. Однако здесь, за пределами учебного заведения и окончившегося семестра, прав на замечание у мисс Корнелии не было. Очередное проявление несовершенства этого мира огорчило учительницу, но она тут же утешила себя тем,
