Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

миниплатье и шипастых гадах, вооружённая длиннющим мечом, стояла и плакала, уткнувшись в плечо древней, как говно мамонта, мумии, облачённой в промасленный комбинезон и красную шапочку норвежского китобоя, и мертвяк этот тоже ронял скупые слёзы на свою иссохшую грудь.

Сцена — просто ебануться. Надо отдать должное Йоле — обнимашки и сопли радости быстро закончились, лишь только предводительница заметила окровавленное тельце маленькой Сигни, лежащей на кресле.

Йоля отстранилась от мертвяка, забрала девочку и ушла. Они отсутствовали уже час.

— Ёбаныврот, — тоскливо зевнул Монакура Пуу.

Он с трудом заставлял себя не смотреть в сторону древнего существа, что расположилось точь-в-точь напротив сержанта — в таком же мягком и глубоком кресле.

Существо сидело в расслабленной позе и казалось абсолютно неживым. Ну а кем ещё мог казаться полуистлевший мертвец?

— Ты кто ваще? — спросил у существа сержант, поигрывая в руке слегка подгнившим, полуразмороженным апельсином, но ответа не получил.

Гребаная мумия даже не шелохнулась. Закрытые бледными бельмами глаза смотрели сквозь Монакуру.

— Крутой, да? — осведомился сержант. — Где ты научился так драться? Я видел, как ты орудуешь гарпуном. Может спарринг? По-быстрому: чиста, проста, пока ждём. Что скажешь?

Старик Аарон, что хлопотал возле распростёртого на полу женского тела, бормоча и жалобно причитая, поднял голову и спросил:

— Рога священного Минотавра в твою усохшую жопу, Джет. Что ты сделал с моей женщиной?

Голос, ответивший старому капитану, больше всего походил на шипение змеи, на вокал с «Filosofem», ну или на предсмертный хрип злобного воздушного шарика, но человеческого в нём не было ничего.

— Я ударил её по голове вот этим, — с этими словами зомби достал из нагрудного кармана увесистый разводной ключ.

— Хм, — паромщик недовольно нахмурился.

— А это, блядь, что? — старик ткнул пальцем в рукоятку боевого ножа, торчащего изо лба деревянной маски, изображающей синего волка.

Джет пожал плечами и вновь погрузился в вечность.

— Слышь ты, Тутанхамон хуев, я, если что, китов люблю, — Монакура, расправившийся с гнилым, но полезным фруктом, утёр сок с бороды и продолжил попытку.

Красная шапочка чутка склонилась на бок. Пугающий белый глаз слегка прищурился. Сержант обрадовался и, щёлкнув пальцами, застрелил неприятного ему мертвеца апельсиновой косточкой. Джет слегка наклонился вперёд, но тут дверь помещения капитанского мостика резко распахнулась, и пара умопомрачительных ног — длинных, голых, исцарапанных — возникла перед собравшимися, вознося свою обладательницу вверх, под самый потолок.

За одну из невозможных йолиных гач держалась маленькая Сигни — живая, невредимая, рубашка вся в крови. Девочка обвела всех собравшихся хмурым взглядом, но её глаза заблестели, лишь только наткнулись на бесчувственное тело распростёртой на полу женщины.

Сигни бросилась к лежащей, решительно оттеснила паромщика прочь, ухватила рукоятку ножа обеими руками, упёршись босой ножкой промеж синих, деревянных ушей, потянула, напряглась...

Иии... Бац!

Опрокинулась на спину, радостная донельзя. Руки сжимали вожделенное оружие, нанизанная на матовый клинок волчья рожа скалилась, а с бледного лба женщины несчастного капитана стекала тоненькая струйка чёрной крови.

Йоля, избегая укоризненного взгляда синих глаз, выжигающего дымящие, пронзительно скорбные дыры в её совершенном теле, приблизилась к девочке и требовательно протянула руку. Та посопела, помешкала, но всё же отдала клинок.

— Запили, у тебя хорошо получается, — улыбнулась Монакуре женщина, что красит волосы кровью врагов и протянула соратнику оружие, застрявшее промеж налитых кровью волчьих глаз.

Сержант послушно забрал маску и принялся сопеть и возиться. Нож не поддавался. Монакура Пуу окинул помещение ищущим взглядом, нашёл, криво ухмыльнулся и подошёл к сидящему мертвецу.

— Подержи-ка, — сказал гигант и сунул Джету в руки маску.

Тот послушно сжал её в руках, но его иссохшее тело даже не шелохнулось.

Монакура обхватил рукоятку обеими руками, поднапрягся... Иии … Неа. Снова поднапрягся… Хрена лысого. Ещё разок… Да что же это такое…

— Кто воткнул мой нож в лоб этой скво?

Красный и толстый, будто переваренная сосиска, палец выцелил недвижное женское тело.

— Это мой нож, — чётко выговаривая русские слова, заявила Сигни. — Я сражалась.

Сержант отпустил рукоятку, сел у ног недвижного Джета и уставился на Йолю.

— Слишком много для тебя, мой хороший, — бархатный низкий голос вибрировал глумливым состраданием. — Слишком много за раз.

Монакура выдохнул и вскинул голову. Косы цвета жухлой соломы гордо взлетели вверх.

— Нормально всё. Как говорит наш капитан, нет смысла пытаться что-либо понять, если не можешь управлять этим.

Он встал.

— Держи крепко, — серьёзно сказал он замершему в кресле Джету.

Тот кивнул. Монакура схватил рукоятку обеими руками, а ногой упёрся в подлокотник кресла, которое занимал мертвец.

Иии…

Сержант летит в одну сторону, сжимая освобождённый нож, мертвец опрокидывается навзничь в своём кожаном кресле, сжимая маску деревянного волка.

— Вот и славненько, мои хорошие.

Рука, затянутая в проклёпанную перчатку мечника, протянулась к Монакуре. Тот послушно вложил в неё рукоятку клинка, но ладонь лишь наклонилась вбок, сбрасывая оружие. Потом сжалась в кулак и вновь требовательно разжалась. Монакура Пуу обхватил своей огромной лапищей истёртую кожу и вмиг оказался на ногах.

— Вы тут все, походу, конкретно могучие. Даже эта маленькая девочка. Но я так и не могу взять в толк: что, всё ж таки здесь творится?

— Завари-ка нам чайничек, мой старый друг, — произнесла Йоля, усаживаясь в кресло и озабоченно вращая красной головой в поисках места, куда можно было бы задрать свои длинные ноги. — Посидим, потрещим.

Аарон горестно взглянул на мёртвое тело своей жены, а потом выжидающе уставился на Джета, но тот уже успел вернуться в первоначальное, сидящее положение и теперь вновь постигал пространство вокруг и внутри.

— Вообще-то это я здесь капитан, — пробормотал старик и, подойдя к барной стойке, щёлкнул кнопкой электрического чайника.

* * *

— Значит, всё ж таки, никакие не боги... Что это за говно?

Бледное лицо Рыжего Туи осунулось, а под глазами залегли глубокие, чёрные тени. Он сжимал обеими руками грубую оловянную кружку. Его трясло.

— Это чай, — проговорил Рекин, подливая кипяточку в чашку ярла. — Хвала богам, ты очнулся, ярл. Теперь мы точно найдём правильное решение.

— Вознести хвалу богам — непросто, Рекин, сын Хромуля. Восславить богов — значит совершить великий подвиг, принести огромную жертву. Восславить богов — значит отдать им свою жизнь или самое дорогое, что у тебя есть.

Глаза ярла лихорадочно заблестели. Он отшвырнул прочь кружку и схватил воина за плечо своей