Книга Мое темное желание - Л. Дж. Шэн

Я откинула голову назад и рассмеялась, крепче прижимаясь к Регине.

— Оглянись, Вера. Ты не в том положении, чтобы угрожать мне. Твое прикрытие раскрыто. Юджин будет гнить в тюрьме гораздо больше лет, чем планировал, и вы с Андрашом присоединитесь к нему.

Тонкие струйки пота стекали по ее виску.

— Удачи в доказательствах.

— Удача не нужна. Мой частный детектив сделал всю работу. — Я безмятежно улыбнулась ей. — Хочу дать тебе совет, Вера. В следующий раз, когда будешь планировать убийство, не оставляй цифровых следов. — Я нахмурилась. — Хотя я не уверена, что за решеткой есть доступ к сотовым.

Я потянулась за спиной, вытащила из кармана джинсов свернутую папку и бросила ей на колени. Улики, которые я распечатала в самолете.

Содержимое папки рассыпалось вокруг нее, и на ковре остались следы ее грехов. Ее глаза впитывали доказательства ее преступлений, одно за другим.

Меньше чем за минуту она прошла все стадии горя, а затем вернулась от принятия к гневу.

— Ты грязный маленький таракан. — Ноздри Веры вспыхнули. — Это твоя вина. Ты знаешь это? — Злобная ухмылка заиграла на ее щеках. — Твой отец умер из-за тебя.

Я ничего не могла с собой поделать.

Я прижалась к спине Регины, зная, что она это чувствует, но не в силах остановить мелкую дрожь.

Соберись с мыслями, Фэр.

Выжми из нее правду сейчас.

Об остальном побеспокойся позже.

— Он изменил свою волю. — Вера вцепилась когтями в бедро Андраша, используя его как рычаг, чтобы встать на ноги, и чуть не спустила с него штаны. — Ты должна была унаследовать всю компанию, его машину, большую часть имущества и все старое дрянное барахло, которое он хранил у себя.

— Он имел на это полное право. Это его завещание.

— Ты думаешь, я буду просто сидеть и смотреть, как ты забираешь все, над чем мы с девочками работали?

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не закричать.

Вместо этого я оставалась смертельно неподвижной, прижимаясь к Регине, и голос мой был до жути ровным.

— Я ожидала, что ты будешь разумным человеком и не станешь убивать своего мужа из-за ерунды.

— Чушь? Чушь? — Она насмехалась, отклеивая со щеки накладную ресницу. — Ты уехала в Сеул. А мы? Это мы разносили его завтраки по DoorDash, сдавали белье в химчистку и присматривали за горничными, убирающими дом. Ты жила в сказке, а мы в кровь, пот и слезы притворялись счастливой семьей.

Вера отклеила вторую пару ресниц, потянув за них кожу, и добавила:

— Как этот ублюдок нас отблагодарил? — Она указала на потолок. — Завещанием, которое едва дало нам крышу над головой.

Я покачала головой.

— А тебе не приходило в голову, что он оставил мне все, что мог по закону, потому что не чувствовал себя ценным для тебя? Ему пришлось отправить свою дочь за океан, чтобы избавить ее от насилия со стороны жены. Он выбрал тебя, пока был жив. Значит, он выбрал меня в смерти. Достаточно справедливо для тебя?

Я не потрудилась сказать ей, что поменялась бы местами в любой день. Я бы отдала все до последнего пенни, если бы это означало, что он выбрал меня, пока был здесь.

Почему он не выбрал меня?

— Справедливо? Мы бы остались ни с чем. — Грудь Веры вздымалась и опускалась от ее криков. — Что мы должны были делать?

— Работать.

— Я работала. — Вера расстегнула золотую сережку. — С пяти лет, воровала кошельки в торговых центрах. Больше никогда.

— Потому что ты перешла к убийству мужчин за их деньги.

— Ты не можешь видеть дальше своих привилегий. Ты не бросила школу в двенадцать лет, чтобы заработать деньги для мамы и братьев. Тебе никогда не приходилось продавать свое тело за пакет с продуктами. Работа? Я все это делала. Мое тело сделало все. — Она жестом указала на Регину и Табби. — Как, по-твоему, я оказалась с ними?

Я поверила ей.

Я верила ей, жалела ее и все равно — все равно — ненавидела.

Она не имела права убивать моего отца.

— Мама. — Регина топнула ботинком. — Ты сказала, что мой папа погиб на войне.

Табби почесала висок.

— Ты сказала, что мой папа утонул, спасая раненого дельфина.

Вера не обращала на них внимания, расстегивая вторую серьгу.

— Не успело мне исполниться и двадцати двух, как у меня появился малыш и еще один ребенок на подходе. Подгузники, молочные смеси, больничные счета. Я так устала от всего этого. А потом твой отец поселился по соседству с моим сутенером. Я поняла, что сорвала джекпот.

Она вложила в ладонь Табби серьги-обручи размером с бейсбольный мяч.

— У меня был назначен прием у акушера Регины, и я попросила его присмотреть за Табби. У меня была лихорадка, которая никак не проходила. Твой папа разрешил мне остаться у него. Он провел всю ночь без сна, присматривая за мной, пока лихорадка не спала. Через два месяца я переехала к нему насовсем.

Глаза Андраша не отрывались от Веры, приклеившись к ее губам, словно впервые услышав о ее прошлом.

— Мой сутенер переехал из соседнего дома, когда твой отец с ним расплатился. — Вера подалась вперед. — Хоть раз в жизни у меня было все. Двое детей. Дом. Горячий муж. А потом появилась ты. Такая нуждающаяся. Такая жадная до его времени. Всегда плакала, прося бутылочку или чтобы ее подержали.

— Я была ребенком. Я делала то, что делают дети.

— А как же Регина? Она тоже была совсем малышкой. Он даже осмелился попросить у меня грудное молоко для тебя. Ты даже не мой ребенок. — Она продолжала продвигаться ко мне, ее шаги были медленными и размеренными. — Как только он увидел тебя в той коробке, я поняла, что ты все испортила. Потому что то, как он смотрел на тебя… Табби, Регина и я получили его симпатию. У тебя была его любовь.

Я крепче вцепилась в Регину, осознав, как близко подошла Вера. Я видела, как в ее мертвых глазах плавают зеленые мушки.

— Чушь собачья. — Я покачала головой, отказываясь в это верить. — Отец выбрал тебя. Он отослал меня. Он…

— Очнись. Ты училась в эксклюзивной международной школе со всеми этими богатыми детьми, а он даже не мог позволить себе твое фехтовальное оборудование. Ты знаешь, что он копался в наших сбережениях? Он продал наши акции, залез в наш счет.

О, папа.

Как бы он ни был неправ, это все равно не давало Вере права причинять нам вред.

Я хотела, чтобы земля поглотила меня целиком. Чтобы меня похоронили под домом,