Несколько лет я скитался по городам и весям, легко манипулируя людьми, не гнушаясь применять свое обаяние и таланты для разных не слишком приличных делишек. Нет, я не воровал и не использовал приворот, но, если женщина сама хотела ощутить все прелести влюбленности, давал ей такие возможности. Я сорвался с цепи и не собирался позволять отцу опять запереть меня в своем загородном особняке, словно в клетке.
В себя меня привел случай. Очередная случайная знакомая привела меня в очередной светский салон в далеком южном городе, и я только взглянув на хозяйку понял, что наконец-то нашел ту, кого давно отчаялся найти — свою мать. Конечно, она меня не узнала, но еще противнее было то, что она расточала мне улыбки и флиртовала, будто… будто… будто все, что говорил о ней отец было правдой. Я помрачнел, не отзываясь на привычные светские игры.
— Мой кавалер настоящий инкуб, — растрепала моя спутница. — Дамиан, покажи что-нибудь интересное, смени внешность! — просила она меня, называя придуманным именем.
Это было привычно и нормально в нашем общении богатой вдовы и жиголо, но я почему-то почувствовал себя цирковым клоуном. На мне была личина невысокого блондина со вьющимися волосами и голубыми глазами, как нравилось моей даме. И я просто позволил ей сползти с меня, обнажая истинную внешность.
Гости засмеялись, а мать замерла, в ее глазах мелькнуло узнавание:
— Ты похож на отца, — выдохнула она.
— А он всегда говорил, что я слишком похож на свою мать.
Конечно, она не прервала веселье, а велела подать всем гостям еще выпивки, но после, когда гости разошлись, под благовидным предлогом помогла мне задержаться, проводила в гостиную, обняла и расцеловала, приговаривая, как давно меня не видела.
Я смотрел на нее и не узнавал. Она была другая. Впрочем, я не уверен, что знал ее истинную внешность, она все время ее меняла еще когда мы жили вместе. Я скорее привык определять ее по мимике, жестам, тембру голоса, чем по личине. Несмотря на прошедшие годы, она выглядела юной девушкой, быть может, даже младше меня.
Мать радовалась нашей встрече, тому, что я ушел от отца и так хорошо освоил свои способности. Она сказала, что была вынуждена уехать, что у нее не было возможности связаться со мной или оставить записку, что отец все запретил. Я кивал, кивал, но не верил. Точнее, я думал о том, сколько отцу это стоило. Просто так матушка ничего не делала.
— Ну, ничего, ничего, теперь-то мы вместе, дорогой, — улыбалась она. — Теперь мы заживем совсем иначе! Бросай свою вдовушку, я познакомлю тебя с самыми богатыми наследницами региона… или, если хочешь, давай вернемся в столицу! Уверена, вдвоем мы произведем фурор, с моими связями и твоими способностями, для нас будут открыты все двери…
А я смотрел на нее и понимал: не хочу. Я не хочу, чтобы моя жизнь ограничивалась этим, не хочу жить в постоянной зависимости от встреченных женщин. Это было весело какое-то время, я был зол на отца, который украл меня у матери, на мать, которая меня бросила, поэтому, использовал свой дар, чтобы сбежать. Сила инкуба пьянила и завораживала, заставляя забыть обо всем. Но… этого было мало. Я уже устал, этот образ жизни мне приелся.
— Твой отец обещал мне сделать тебя наследником, а сам-то, сам так и не признал! Я хотела как лучше для тебя, чтобы ты был признан его официальным сыном, Ренслиром, но, раз уж ты все еще Джонатан Суккл, то оставайся со мной. Отец обманул нас обоих, — заметив, что я не воодушевился от перспективы стать звездой полусвета, перестроилась матушка.
— Я подумаю, — медленно произнес я и ушел из ее дома, несмотря на предложения переночевать.
Она была права, наши отношения с отцом были очень сложными. Он всегда говорил, что кровь матери испортила меня, что нужно быть ко мне строже, чтобы выбить всю дурь. А я злился, огрызался. И да, он хотел сделать меня своим наследником, но всякий раз говорил: «нет, ты еще не справился, ты еще не достоин, я не могу представить тебя своим друзьям, пока ты не…» — а дальше был длинный-длинный список. Я должен был закончить академию магии, пойти в армию, доказать, что силы инкуба не станут для меня соблазном, и так далее и так далее. Я должен был стать идеальным сыном, и меня это бесило, я не желал и пытаться, сопротивлялся изо всех сил, специально заваливал экзамены и проверки, хотя на обычных уроках показывал хороший уровень навыков и знаний.
Однако теперь, после нескольких лет скитаний, после встречи с матерью, мне вдруг захотелось вернуться, посмотреть отцу в глаза, поговорить нормально. Пусть он никогда не признает меня, но все же он зачем-то забрал меня у матери, выкупил даже, так зачем?..
Весть о его смерти дошла до меня на середине пути обратно в имение.
Глава 99
Джонатан Ренслир
Я не повернул назад просто для того, чтобы поприсутствовать на похоронах отца, справедливо полагая, что из своего завещания он меня давно вычеркнул. Я безумно корил себя за упрямство, но был и благодарен человеку, который, пусть и не признал меня, но дал образование и возможность выбора. Никаких мыслей о том, чем дальше заниматься и на что жить, у меня не было.
Каково же было мое удивление, когда меня не только приняли в доме, но и пригласили на оглашение завещания, обращаясь ко мне «господин Ренслир». Я устал поправлять всех окружающих, что моя фамилия Суккл. На меня смотрели осуждающе, но не спорили.
Во время церемонии прощания я был главным объектом сплетен, обо мне шептались за спиной, сводные сестры, рожденные в законном браке и уже выданные замуж, поливали презрением. Краем уха я услышал, что «генерал умер, потому что ему разбили сердце», «неблагодарный мальчишка был недостоин такого отца» и «он все время искал его и каждый день горевал». Каждая фраза была мне словно гвоздь в сердце. Я никогда не считал, что отец любит меня, он был строг, чаще проводил время в городе, чем в поместье, где меня растили, а, когда приезжал, мы постоянно ссорились. Но в глазах окружающих это я был виновником того, что нестарый еще по меркам магов мужчина умер «от переживаний».
Я посчитал, что на оглашение завещания меня позвали просто по традиции, как и слуг отца, которым он завещал по небольшой премии.
— Моим дочерям, ушедшим в дома мужей, я завещаю две шкатулки драгоценностей, оставшихся от
