— Я пошла на это, потому что люблю летать и еще потому,что мне казалось: я тебе обязана. Этого требовало мое чувство собственногодостоинства. Не говоря уж о том, что ты пригрозил предъявить мне иск, если я несовершу перелет. Я знала, что моим родителям совсем не нужна эта головная боль.
— Что же теперь изменилось?
Да, Ник был прав, с начала и до конца. Десмонд Уильямс —отъявленный мерзавец.
— Я пролетела одиннадцать тысяч миль. Я сделала все,что могла. Я посадила твой паршивый горящий самолет на острове размером старелку. Я умудрилась просуществовать на этом острове сорок пять дней. Я чутьне умерла от истощения.
Я видела, как погибает мой лучший друг. Он умер на моихруках. Тебе этого мало? На мой взгляд, этого вполне достаточно. Думаю, любойсудья скажет то же самое.
— — Контракт есть контракт. А в твоем контрактенаписано, что ты должна пролететь на моем самолете пятнадцать тысяч миль надТихим океаном.
— Твой самолет вспыхнул, как спичечный коробок.
— У меня есть другие самолеты. Кроме того, в твоемконтракте говорится о неограниченной рекламе, в которой ты должна приниматьучастие.
— Идет война, Десмонд. Твоя реклама никого больше неинтересует. Но даже если это и не так, я в этом больше не участвую. Можешьпредъявлять иск.
— Возможно, я так и сделаю. Советую тебе подумать обэтом по дороге домой.
— Я не собираюсь тратить на это время. Когда вернусь,сразу позвоню адвокату. Мне о многом нужно с ним поговорить, — добавилаона со значением.
— Мы это обсудим. Кстати.., ты тут очень трогательноговорила о Билли. Как ты его назвала… «лучший друг»? А может быть, дружок?Что-то я не совсем понял.
— Все ты прекрасно понял, сукин сын! А если тысобираешься возбудить дело о супружеской неверности, поговори лучше с НэнсиФэйрстоун. Она не стесняясь называет себя твоей любовницей. Я уже говорила обэтом своему адвокату.
Десмонд слегка побледнел. Кажется, впервые Кэсси увидела,что он растерялся, и это доставило ей некоторое удовольствие.
— Не понимаю, о чем ты.
— Тогда спроси у Нэнси. Я уверена, она тебе всеобъяснит. От меня, во всяком случае, она ничего не стала скрывать.
Кэсси видела, что он страшно зол на Нэнси, но еще большененавидит ее, Кэсси. Однако ее это теперь мало волновало. Только бы не видетьего больше никогда.
Последующие две с половиной недели, оставшиеся до отплытия,она все так же помогала в госпитале и на санитарном корабле «Утешение». Видразбитых кораблей и разрушенной гавани причинял почти физическую боль. Японцыразбомбили шесть кораблей, среди них «Аризона», «Западная Виргиния»,«Оклахома». После бомбежек осталось две тысячи восемьсот девяносто восемьубитых и тысяча сто семьдесят восемь раненых. А теперь Америка вступила ввойну. Что предпримет в этой ситуации Ник? Останется в Англии или вступит вамериканский военно-воздушный флот?
В канун Рождества «Марипоза», «Монтерей» и «Лэрлин» вышли вморе. Ребекка Кларк очень растрогала Кэсси тем, что пришла ее проводить. Сослезами на глазах благодарила ее за помощь — с самого дня первой бомбежки Кэссибез отдыха ухаживала за ранеными.
— Для меня встреча с вами большая честь, —говорила Ребекка Кларк. — Надеюсь, вы благополучно доберетесь домой.
— Да, я тоже на это надеюсь.
Кэсси не терпелось увидеть родителей. И адвоката. Надопоскорее выяснить, как ей освободиться от Десмонда Уильямса.
Она с облегчением увидела, что на пристани нет ни одногорепортера. Оно и понятно: Десмонд неделю назад улетел в Сан-Франциско. Кэссиеще раз порадовалась, что не полетела вместе с ним. Пусть этот путь болеедолгий и опасный, не страшно.
Лейтенант Кларк ушла. Через час корабль отчалил. Всепассажиры очень боялись, что японцы вернутся и потопят их.
Они круглые сутки не снимали спасательных жилетов, что самопо себе действовало на нервы. На корабле было много детей, сильно шумевших исоздававших еще более нервозную обстановку. Однако те, у кого имелисьродственники на материке, стремились как можно скорее покинуть Гавайи.
Здесь стало слишком опасно. Каждую минуту на них снова могутнапасть.
Три корабля плыли под защитой истребителей, которыесобирались сопровождать их половину пути до Калифорнии.
«Марилоза» шла очень тихо, двигаясь зигзагами, чтобыизбежать столкновений с подводными лодками. По ночам устраивали полноезатемнение. Никаких вечеринок, никаких танцев.
Да никому из пассажиров этого и не хотелось. Только быпоскорее попасть в Сан-Франциско, целыми и невредимыми. И какой же это,оказывается, нелегкий путь! Кэсси всю жизнь только и делала, что летала,поэтому возвращение на родину на корабле показалось ей невыносимо долгим иутомительным. Можно только надеяться, что ей никогда больше не придетсяпутешествовать таким способом. Когда корабль наконец прошел под мостом ЗолотыеВорота в порт Сан-Франциско, все бурно ликовали.
Кэсси сошла на берег с одной небольшой сумкой в руке и, квеличайшему удивлению, увидела среди встречающих отца.
Она путешествовала под именем Кассандры Уильямс. На кораблелишь несколько человек догадались, кто она такая, и заговорили с ней. Большуючасть времени она проводила в одиночестве, в стороне от публики. Ей о многомхотелось подумать.
Увидев на пристани отца и мать, стоявшую позади него, Кэссипочувствовала невероятное облегчение, сменившееся сильным волнением. Глаза еенаполнились слезами.
— Как вы здесь оказались?!
Все трое, плача, обнимали друг друга. Наконец-то они сновавместе! Сколько раз Кэсси мечтала об этом на заброшенном островке.
Неожиданно она заметила Десмонда. Он уже организовал целуюпресс-конференцию. Прямо здесь, на пристани, толпилось не меньше восьмидесятипредставителей прессы. Они выкрикивали приветствия, о чем-то спрашивали. Кэссизаметила, как губы отца крепко сжались. Нет, этого он не допустит.
Десмонд Уильямс и так уже зашел слишком далеко.
— Добро пожаловать домой, Кэсси! — раздавалисьвыкрики из толпы.
Отец схватил Кэсси за руку и стремительно протащил сквозьзаслон репортеров. Уна старалась не отставать. Отец направился к машине сшофером, которую он нанял для того, чтобы встретить дочь. Прежде чем журналистыуспели опомниться, он уже втолкнул Кэсси в машину, после чего с теплой улыбкойобернулся к репортерам. Десмонд уже стоял у машины.
— Благодарю вас всех, — с самым доброжелательнымвидом произнес Пэт. — Вы очень любезны. Но моя дочь плохо себя чувствует.Она еще не совсем поправилась после болезни и к тому же перенесла сильноепотрясение во время бомбежки госпиталя в Перл-Харбор. Благодарю вас, и досвидания.
