— Исключено! — парировал Брендон и, помолчав, добавил: — Говорят, каждому из нас выпадает в жизни шанс избежать неминуемой смерти. Возможно, это правда… — А про себя отметил, что друг его и здесь превзошел остальных, получив такой шанс не единожды.
Брендон не стал говорить об этом Стиви, как не стал рассказывать и о том, что отец его был не дурак выпить. Впрочем, пьяницей Стивена тоже нельзя было назвать. Быстро взрывался от какого-нибудь незначительного замечания, но так же быстро отходил и никогда не обижался по пустякам. «Натура многогранная, неоднозначная», — так спустя много лет Брендон охарактеризовал для себя своего лучшего друга — всего в двух словах — коротко и ясно. Даже сам удивился.
«При таких качествах стать писателем Стивену было на роду написано, — решил Брендон. — Жаль только, что ненадолго…»
— А скажи, Стиви, чем вызван твой теперешний интерес к личности отца? — снова обратился он к мальчику. — Может быть, ты хочешь писать о нем?
— Писать? — немного удивился Стиви. — Нет, просто… хочу быть на него похожим — ну… не только внешне.
— Не советую, — покачал головой Брендон. — Себя надо искать, а не строиться под кого-то, даже если это самый близкий тебе человек. — Но сам при этом подумал: «А как же быть с тем, что свой коронный принцип „ничего не бояться и ни о чем не сожалеть“ Стивен Кларк позаимствовал, кажется, у одного из своих приятелей? Но, в любом случае, второго Стивена уже не будет, да и не надо!»
Стиви виновато улыбнулся на замечание Брендона, потом поерзал на стуле и хмыкнул:
— Жалко, что отец так рано умер. В детстве мне его не хватало…
— Это судьба, Стиви, — ответил Брендон. — От нее нам никуда не деться. И ты, невзирая на свой возраст, наверное, уже это понял.
Стиви с умным видом кивнул.
Да кто спорит — парень очень напоминает отца, унаследовав как положительные, так и отрицательные его качества. Но разница между ними все же есть, и весьма заметная. Наверное, все дело в воспитании, решил Брендон. Ведь если Стивен-старший с детских лет был предоставлен сам себе, лишен материнской заботы, то Стивен-младший вырос в любви и обожании, и в полном достатке в придачу. А женское воспитание? Оно на нем — к счастью! — практически не сказалось.
Когда Стиви ушел, прихватив книгу под мышку, Брендон встал, памятуя о своих бесконечных делах, прошелся по комнате из одного угла в другой, но потом снова сел за письменный стол.
Он ощущал сейчас что-то такое, что не мог передать словами. Опустошенность? Нет… Усталость? Тоже нет… Душу затопила беспредельная тоска, сожаление о чем-то ушедшем, невозвратимом… Были тут виной воспоминания об утраченном друге, о недавно покинувшей его жене, или ставшие регулярно посещать Брендона мысли о быстротечности времени и конечности бытия, или что-то совсем иное?..
Он потряс головой в надежде стряхнуть это непривычное состояние, которое никак не проходило.
«Надо срочно просмотреть последнее дело». — Брендон разбудил компьютер и, раскрыв нужную папку, углубился в чтение.
А Стиви, вдохновленный состоявшимся разговором, вернулся к себе в комнату и взялся за сочинительство. Но вопроса о последних минутах жизни отца он Брендону так и не задал, хотя собирался сделать это в первую очередь…
Глава 11
Каждому из нас выпадает в жизни ШАНС — каким-то счастливчикам даже несколько… Но чаще мы проходим мимо, не заметив его…
С упорным постоянством исправляем одни ошибки и тут же совершаем другие… Лишь постепенно и предательски медленно усваиваем нехитрую истину: есть вопросы, на которые не существует ответов… Только вот понимаем все это ближе к концу…
Повышенная чувствительность, даже ранимость, которые Брендон не утратил с годами, часто мешали ему в профессиональной деятельности. Эти простые человеческие качества для него как адвоката были скорее изъяном, нежели достоинством. Да и кто из его коллег страдал от избытка совести — пожалуй, единицы.
Профессия О’Брайана заключалась в поиске обходных путей, она постоянно заставляла идти на компромисс, что требовало от Брендона усилий на грани его нравственных возможностей.
И вот теперь, на склоне лет, он вновь подумал о том, тем ли делом всю жизнь занимался?
«А что было бы, если бы…? — не в первый раз спросил он себя. — Зачем я вообще пошел на юридический? Ах, да — папа настаивал. Он очень уважал юристов, считал их незаменимыми людьми. А я был не против. Ну а если бы отказался? Ведь все в жизни пошло бы по-другому. Корпел бы на какой-нибудь спокойной работенке. Трудно представить, но имел бы свободное время, которое убивал бы за каким-нибудь хобби. Но тогда не женился бы на Глории… И — что представить еще труднее — никогда не встретил бы Стивена…»
И снова Брендон пришел к неутешительному выводу, что путь, по которому мы следуем всю жизнь, предопределен свыше — и может быть, задолго до нашего рождения. Но главное, как бы мы тому ни противились, все равно пройдем по предначертанному нам пути.
Вступив в новые отношения с мисс Винс, О’Брайан, что называется, воспрянул духом, не переставая при этом терзаться сомнениями.
«В искренность ее чувств хочется верить… И с ней так хорошо! — думал Брендон о Джессике. — Вот только хорошо ли ей со мной?.. Ведь мы относимся, можно сказать, к противоположным возрастным категориям. А это и разный темперамент, и разные потребности. Впрочем… скорее отличаемся в силе проявления и того, и другого».
Рассуждая так, О’Брайан немного лукавил. Он по-прежнему оставался в строю — энергии его позавидовал бы и двадцатилетний. Но внутри себя Брендон все сильнее ощущал непреходящую усталость, которая росла от года к году, подпитываемая бесконечными проблемами.
Новая беда взялась ниоткуда.
Ни с того ни с сего на Кейна, как он сам посчитал, свалилось неимоверное счастье. Как раз накануне его дня рождения на пороге вдруг появился посыльный со свертком в руках. Посылка предназначалась Кейну Дадли, но отправлена была не по почте и не имела обратного адреса.
Кейн был немало удивлен. Не теряясь долго в догадках, от кого подарок, он вскрыл упаковку и удивился еще больше: внутри оказалась небольшая деревянная шкатулка, перевязанная голубой ленточкой с бантиком. На шкатулке красовалась надпись: «Happy Birthday!» А когда Кейн открыл ее, удивлению его уже не было предела.
Внутри он обнаружил два маленьких пакетика с белым порошком. Кейн взял в руки один пакетик, ковырнул его пальцем, принюхался, потом лизнул. Сомнений в том, что это такое, не оставалось… Не задумываясь о последствиях, Кейн сунул пакетик обратно в шкатулку и выскочил с ней из дома.
Уже через пару часов карман парня оттягивала солидная пачка купюр. А в глазах двоилось и троилось… Кое-как добравшись до своей комнаты, он плюхнулся на кровать. Упершись глазами в стенку, Кейн с удивлением наблюдал за причудливым перекатыванием мыслей в одурманенной голове. И скоро все вокруг него поплыло, превратившись в невообразимых форм люминесцирующие поверхности, которые извивались, перетекая одна в другую, закручивались волчком, дробились на бесконечные замысловатые орнаменты…
