Глава 1
Стивен
Сдержанный, но очень дорогой черный «мерседес» резко выехал из-за угла и остановился у ворот *…ской тюрьмы. Дверца машины звонко хлопнула, и высокий молодой человек в очках и с портфелем в руке уверенным шагом направился к входу.
Адвокат Брендон О’Брайан не был новичком в своем деле, но, несмотря на это, он еще не утратил врожденного умения сочувствовать и сопереживать. Не теряя твердой убежденности в том, что преступники остаются преступниками и что снисхождение к ним ни в коей мере не может являться руководством к действию, он, тем не менее, каждый раз, принимаясь за новое дело, пытался встать на место своего подзащитного, чтобы увидеть ситуацию его глазами. И часто в этом рискованном стремлении Брендон «переигрывал», сродняясь с каждым клиентом так, как хороший актер сродняется со своей ролью.
Подобный стиль работы был, несомненно, весьма продуктивным, но слишком изматывающим. Ну а если дело заканчивалось вынесением смертного приговора, тут уж Брендону бывало совсем туго. Адвокат долго после этого приходил в себя, постоянно задаваясь вопросом: все ли он сделал правильно, все ли возможности использовал? Коллеги считали его специалистом высокого уровня, но человеком излишне чувствительным.
С последним клиентом — Стивеном Кларком — сложности у О’Брайана начались сразу, так как обвиняемый поначалу вообще отказывался от защиты. Адвокату пришлось приложить немало усилий и употребить все свое красноречие, чтобы уговорить Кларка не отказываться от его услуг.
Дело Кларка не доставило правосудию особых хлопот. Обвиняемый с самого начала полностью признал свою вину. Свидетелей имелось предостаточно, и исход дела был ясен как божий день.
Однако для О’Брайана все оказалось гораздо сложнее. Ему пришлось изрядно попотеть, чтобы разговорить своего подзащитного. Но по мере того, как адвокат углублялся в дело, у него все отчетливее создавалось впечатление, что у Кларка не было серьезных мотивов для убийства. Поэтому О’Брайан очень скоро пришел к мысли, что преступление было совершено либо в состоянии аффекта, либо под воздействием каких-либо наркотических веществ. На одном из этих вариантов он и собирался построить всю защиту, оценивая шансы на успех как хорошие.
Но все расчеты адвоката в миг разбились о признание подсудимого, что свою бывшую жену он убил преднамеренно, в здравом уме и ясной памяти. Переубедить его и уговорить отказаться от своих показаний О’Брайану так и не удалось. Кларк продолжал утверждать, что отдавал себе полный отчет в том, чтó совершал. Он упорно настаивал на своем, словно не представлял, к каким неминуемым последствиям это приведет.
В итоге преступление было признано убийством первой степени, а обвиняемый Стивен Кларк приговорен к смертной казни.
О’Брайан, естественно, собирался опротестовать решение суда и, несмотря ни на что, продолжал оставаться при своем мнении об истинном характере этого преступления. Но Кларк наотрез отказался от подачи апелляции, в результате чего срок от момента вынесения приговора до приведения его в исполнение оказался минимальным.
Коллега, повстречав в коридоре суда опечаленного провалом О’Брайана, сочувственно похлопал его по плечу: «Ничего. С кем не бывает? Зато быстро». Брендон кивнул в ответ. Собственно, в тот момент его больше удручало другое: даже и по окончании процесса, после нескольких месяцев почти ежедневных длительных бесед Стивен Кларк продолжал оставаться для него темной лошадкой.
Этот высокий, атлетического сложения молодой человек — незадолго до того, как они повстречались, Стивену исполнилось двадцать восемь — обладал редкой притягательностью. Надо сказать, что все черты его лица — высокий лоб, прямой нос, ровно очерченный, с пухлыми губами рот, немного тяжеловатый подбородок и поблескивающие из-под густых ресниц зеленовато-карие глаза — ничем особо не отличались. Но достаточно было бросить беглый взгляд на это лицо, как тут же возникало ощущение какой-то незавершенности, недосказанности, заставлявшее посмотреть на него вновь.
Стивена Кларка отличали, с одной стороны, устойчивое жизнелюбие, по-детски свежая непосредственность в восприятии мира, подкупающая собеседника мягкая ироничность, а с другой — полное пренебрежение к собственной судьбе, отсутствие какого-либо намека на раскаяние и временами прорывающийся отчаянный цинизм. Уже с самого начала Брендон обратил внимание на то, что у Кларка очень своеобразная манера улыбаться: первыми вспыхивали глаза, затем проснувшаяся где-то внутри радость выплескивалась наружу, и тогда уже расплывалось в улыбке все лицо.
Поэтому немудрено, что такой человек, как Брендон О’Брайан, быстро проникся к своему клиенту искренней симпатией. Но сколько Брендон ни пытался, он так и не сумел ответить самому себе на вопрос: «Где скрытая пружина этой странной натуры?» Мысль эта продолжала будоражить его, заставляя снова и снова искать общения со своим подзащитным.
Кларк был из числа тех заключенных, кто приносит руководству тюрьмы одни беспокойства. Уже будучи приговоренным к смертной казни, он не изменил своим привычкам и, коротая последние дни в камере смертников, продолжал донимать надзирателей бесконечными придирками, уличая их в неправомочных действиях, в нарушении своих прав и настаивая на прибытии независимых комиссий. Он постоянно чего-то требовал, выпрашивая массу совершенно ненужных ему мелочей и поблажек: от коврика на стене и розовых роз на столе до любимых фруктов. Притом что на свободе Кларк не испытывал особой тяги ни к роскоши, ни к излишествам и привык довольствоваться в жизни гораздо меньшим. Похоже, что изводить охранников просто доставляло ему удовольствие.
Как ни странно, но адвокату Стивен просьбами почти не досаждал, за что Брендон, продолжавший регулярно наведываться к своему подзащитному, был ему от души благодарен.
И сегодня, накануне казни, Брендон О’Брайан считал своим долгом посетить Кларка.
— Ну что? — спросил он сидящего на постели Стивена. — Опять ущемляют твои права человека?
Тот кисло посмотрел на него, по-жонглерски катая на ладони спелый персик:
— Это хорошие персики, но не те, что я просил.
— Здесь тебе, однако, не ресторан, — заметил Брендон.
— Когда я был совсем маленьким, у нас был чудесный сад — из одних персиковых деревьев… Мне казалось, что их целый лес! И я тогда думал, что на всей земле растут одни только персики… — задумчиво проговорил Стивен.
Брендон пристально поглядел на него. Ему хотелось бы сейчас спросить и больше, но он ограничился вопросом:
— Вспоминаешь детство?
