Они, отталкивая друг друга, уже хватались за дверную ручку. Рехми-ра крикнул через плечо:
— А мы идём с вами?
— Не на сей раз. Я возьму только два отряда.
Оба юноши, обернувшись, уставились на него.
— Этого достаточно, — с раздражением сказал Тот. — Даже Туро говорил, что нужна только демонстрация силы, а как только я достигну гарнизона, ко мне присоединятся и его отряды. Мы устроим хорошее зрелище, поверьте! А потом я должен буду оставить моих солдат с ним, чтобы увеличить его силы.
Аменусер убрал руку от двери.
— Тьесу, вы будете возвращаться из Нубии в одиночку? — поколебавшись, спросил он.
— Ну конечно, нет. У меня будет полсотни сопровождения. Что мне ещё нужно на моей собственной земле? Что с тобой, Амену?
— Ничего, ничего. Я только подумал...
— Празднества! — внезапно сказал Рехми-ра. — Вступление в возраст. Вы никак не сможете вернуться вовремя, ведь осталось только шесть недель...
— Их отложат! Кровь Амона, для этого останется полно времени! Сейчас важно другое. Разве вы не видите?
— Да. — Рехми-ра немного расслабился. — Конечно, вижу.
— Тогда не пяльтесь на меня. Идите!
Девятью неделями позже одинокое судно Тота вернулось в странно тихие Фивы. На причалах не толпились люди, хотя он послал вперёд гонца; украшенные драгоценностями придворные не ожидали, пока фараон сойдёт на землю. Войдя во дворец, он отпустил свой утомлённый эскорт и со всё большим недоумением шёл один по извилистой аллее. Ему было полных шестнадцать, он стал ветераном одной кампании. Он оставил Фивы пылким мальчиком, мечтавшим о славе, а возвращался опытным мужем, обогащённым полузажившей отметиной от нубийского боевого топора, знанием красных утёсов выжженных пустынь верхней Нубии и куда более ясным пониманием весьма относительного успеха всех сражений.
Теперь для него стало очевидно, что он должен был взять больше людей, намного больше, и лучше вооружить их. Тот вернулся домой, чтобы взять их, твёрдо зная, что регентство ушло в прошлое, что всего несколько формальностей стоят между ним и настоящим царствованием, которого он ждал четыре долгих года. Но разве так должны были приветствовать царя?
В обозримом пространстве дворца не было ни души. Ворота Большого двора стояли открытыми, видны были лишь освещённая солнцем пустота, двое обычных стражников и старый слуга, съёжившийся близ дворцовой двери. Тот поднялся по ступеням, остановился и поглядел ему в лицо. Старик смотрел на него так, будто собирался лишиться чувств от страха.
— Что? — бросил ему Тот.
Слуга зашлёпал губами. Он закрыл глаза; на мгновение Тот подумал, что он упадёт. Вместо этого он испуганно зашептал.
— Его Величество... ждёт Ваше Высочество... в Большом зале.
— Моё Высочество? Его Величество? Чьё Величество? — Грубо отодвинув старика с дороги, Тот шагнул за дверь и прошёл в Большой зал.
В зале было полно людей. Придворные собрались будто для встречи, но никто не повернулся, чтобы посмотреть на него, не издал ни звука. Тот медленно прошёл по оставленному для него проходу, потом остановился и поднял глаза на возвышение. Приближённые министры, как обычно, располагались на нижней ступеньке. За ними, уже не как обычно, стояла двойная шеренга его солдат с копьями наготове и ничего не выражавшими лицами деревянных статуй. Посреди стоял трон Египта, его трон, и он не был пуст.
На нём сидела госпожа Шесу. Она держала в руках его жезл и цеп, привязала к подбородку его церемониальную бороду, на её голове была его корона. Она была одета в шенти и плиссированный немее — одеяние царя, а не царицы.
Пока Тот стоял в безмолвии, ошеломлённый, не верящий своим глазам, слева от него послышалось движение. Он изумлённо осмотрелся. Рехми-ра и Амену, с лицами, столь же напряжёнными, как и у солдат, протискивались через толпу и шли к нему. Позади них он заметил блестящие глаза княжны Нофретари, испуганно глядевшей вслед Амену, окаменевшего отца Рехми-ра. Двое его друзей опустились перед ним на колени.
Он смотрел на них, ощущая себя в маске, не понимая, что эта маска может значить. Когда же он опять посмотрел на трон, Хатшепсут встала. Она заговорила высоким, неестественным, хорошо поставленным голосом. Он слушал, он слышал... но не верил словам, которые она произносила. Египет, Фивы и двор, говорила она, приветствуют Его Высочество. Он всегда будет в почёте, всегда будет уважаем, его всегда будут приветствовать — но нет на то воли Амона, чтобы он царствовал. Она давно знала, что Амон породил её, чтобы она была его сыном в Обеих Землях, была царевичем и фараоном... что пока она жива, никто другой не должен носить корону. Собственный голос Амона сказал ей это четыре недели назад и повторял с величайшей настойчивостью, пока она не была принуждена повиноваться. Она уверена, что Его Высочество не пожелает, чтобы она ослушалась бога. Естественно, как муж Божественной Правительницы Неферур, он всегда будет иметь почётное место на празднествах и процессиях, ему и его домочадцам...
Её голос звучал, раскалывая тишину подобно острому носу судна, вздымая волны предательства с обеих сторон. Этого не может быть, думал он.
Вся эта сцена казалась фантастически нереальной. Конечно, вокруг него были злые духи, хефт, а не живые люди — эти тяжело дышащие придворные, чьи черты он узнавал, чьи имена он мог бы назвать, И не его солдаты стояли там. Его взгляд пробежал по их твёрдым лицам и с величайшим недоверием остановился на Тиахе. Этого не могло быть... даже Тиах обратился против него? Нет, никто из них не был настоящим. Он не мог поверить в происходящее.
Голос умолк, и вокруг воцарилась тишина. Ожидающая тишина. Они верили происходившему. Они ожидали, что он уйдёт. Внезапно Тот почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он резко обернулся и стремительно пошёл по светлой длинной комнате, через ряды тихих призраков придворных, прочь, за высокие двери в поперечный зал. Двери беззвучно закрылись за ним.
Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что Амену и Рехми-ра последовали за ним и стоят у него за спиной.
— Произошла какая-то ужасная ошибка, — шептал он.
— Тьесу, — странным, напряжённым голосом сказал Амену. — Нет никакой ошибки. Пожалуйста, пойдёмте с нами.
Он взял Тота за руку и направился к северному крылу. Тот поднимался по лестницам, шёл по коридорам, не понимая, где находится и куда идёт. Они вошли в комнату. Рехми-ра закрыл дверь.
Тот повернулся и посмотрел в их лица. Его друзья выглядели так, словно перенесли тяжёлую болезнь.
— Она надела мою корону, — прошептал он. — Она сидит на моём троне.
— Тьесу, — сказал Амену, — она узурпировала их.
Как будто злой дух явился в комнате от этого слова.
— Это невозможно, — сказал Тот. — Невозможно! Это ошибка! Рехми-ра — это какое-то невероятное недоразумение.
