первой схватила чашку, опередив Пэйчжи.
Девушка надула губы, но не посмела перечить, учитывая привилегированное положение куртизанки. Однако я поспешила успокоить девушек, заявив, что заварю еще листьев, и напитка хватит на всех.
Все наложницы с удовольствием выпили мой чай. Кроме Дяочань.
– Горьковат, – пробормотала она, попробовав совсем чуть-чуть.
Однако наложница Ду сделала вид, что напиток ей понравился, и остальные побоялись жаловаться. Лишь Дяочань отставила свою чашку.
– Ты и без чая красива, – отметила Пэйчжи, выпивая порцию девушки. – Зачем тебе лишние хлопоты?
Однако чай действительно горчил, и это еще мягко сказано. Он и не должен был иметь приятный вкус. А все из-за того, что обладал слабительным эффектом. Отец Сюин заваривал его каждую неделю для бабушки и дедушки, поскольку они мучились запорами. И судя по пустым чашкам на столе, куртизанки совсем скоро убедятся в действии моего чая.
Наложница Ду настояла на том, чтобы я заварила еще одну порцию, и я с радостью повиновалась. Эти женщины готовы были пойти на мучения ради своей красоты. Они привыкли прижигать кожу, чтобы избавиться от пятен, и утягивали талию так сильно, что теряли сознание. В сравнении с этим выпить горький чай оказалось легче легкого.
– Я уже чувствую, как кожа становится гораздо мягче! – отметила Пэйчжи спустя час.
А между тем небо стало темным, и я едва справлялась с волнением.
Дяочань презрительно фыркнула.
– Ты же выпила столько воды, так стоит ли удивляться? Это называется увлажнение.
К наступлению вечера я не на шутку встревожилась. А что, если я заварила недостаточно листьев? Однако в какой-то момент наложница Ду, расположившаяся за ширмой, издала резкий вопль и резво понеслась в сторону уборной. Не прошло и нескольких минут, как остальные последовали за ней.
В гостиной остались лишь мы с Дяочань.
Она обернулась ко мне, и в ее глазах читался вопрос.
– Нам стоит подготовиться, – пробормотала она. – Совсем скоро за нами придут стражники. Канцлер не любит ждать.
53
«Некоторые утверждали, что в былые времена, еще до начала времен, дракон и феникс любили друг друга. Цинлун и Чжу-Цюэ по своей природе были противоположностями, но именно эти различия смогли объединить их. Однако мир в их паре продлился недолго. Оказалось, что Чжу-Цюэ обладала злобным нравом и безграничной ревностью, а Цинлун, постоянно жаждавший большего, не мог хранить верность. Осознав, что им лучше стать врагами, духи поклялись, что между ними никогда не наступит мир».
ИСТОРИЯ ЛИСЯ, 762 Г.
Дяочань предложила мне надеть одно из ее платьев, но я отказалась. Я понимала, что по сравнению с ее нарядами из качественного шелка мое платье выглядело довольно невзрачным, и все же я не могла отправиться к канцлеру без него. Я оправила свой наряд, проверив, на месте ли моя печать. Что же до нефрита Симы, то я вытащила его из подкладки на юбке и повесила на шею, спрятав под корсетом. Как только я войду в покои Симы, то должна буду снять кулон и вынудить канцлера уничтожить его.
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Время важнее всего.
Последовав примеру Дяочань, я подвела глаза и покрыла лицо жемчужной пудрой. Но девушка вдруг засмеялась, увидев мои неуклюжие попытки нанести макияж, и начала помогать. Выбрав оттенок сушеных лепестков роз, она нанесла краску на мои губы.
Вскоре я изумленно уставилась на свое отражение. Благодаря усилиям Дяочань меня было не узнать. Я сама с трудом понимала, кого вижу в зеркале. Неизвестно, какой видел меня Сима в мире духов, но уж явно не в том виде, в котором я предстану перед ним сегодня.
Тем не менее, решив проявить осторожность, я все же выбрала для себя еще и традиционный головной убор из общего гардероба куртизанок. Он был украшен шелковыми кисточками, расшитыми бисером, которые скрывали лицо, словно вуаль. По традиции царства Аньлай такие головные уборы надевали девственницы в первую брачную ночь. Оставалось надеяться, что канцлер Сима либо не знает об этом, либо ему все равно.
– Несмотря на цвет кожи, ты очень милая, – отметила Дяочань. – Зачем же ты скрываешь лицо?
Мне не удалось придумать правдоподобное оправдание, поэтому я предпочла промолчать.
Она подошла ближе и раздвинула кисточки моего головного убора.
– Как странно, твой столичный акцент звучит безупречно, но кожа у тебя такая смуглая. – Она внимательно вгляделась в мое лицо и спросила: – Из какого ты, говоришь, дома?
Ее взгляд был настолько проницательным, что я едва могла ясно мыслить.
– «Дворец пионов», – сказала я первое, что пришло в голову.
Как-то раз отец пытался выкупить оттуда куртизанку, утверждая, что влюбился в нее. Но это было давным-давно. Еще до того, как он потерял разум.
Дяочань улыбнулась, однако выражение ее глаз оставалось холодным.
– «Дворец пионов» находится как раз напротив того дома удовольствий, в котором жила я, – процедила она. – И я знаю каждую девушку оттуда. Тебя там никогда не было.
– Я новенькая, – ответила я, чувствуя, как вспыхнули щеки.
– Ты слишком стара, чтобы быть новенькой, – отрезала Дяочань. – Тебе ведь есть восемнадцать?
– Верно.
– Знаешь, Мулан, я же не вчера родилась. Не хочешь рассказать, зачем ты здесь на самом деле?
Теперь пришла моя очередь внимательно ее разглядывать. Мне было известно, что Дяочань уже знала о силе Симы, и она могла переметнуться на сторону вражеского царства, чтобы получить шанс на спасение. Пэйчжи, к примеру, действовала именно так. И сейчас Дяочань могла выдать меня, чтобы снискать милость канцлера.
Но в то же время я понимала, что эта девушка, как и я, стала жертвой войны, ведь ее семья осталась в Чуан Нине.
И тогда я позволила себе следовать инстинктам.
– Могу ли я доверять тебе?
Глаза Дяочань широко распахнулись.
– Ты собираешься убить канцлера?
Как же она так быстро догадалась о моих планах?
Ее губы изогнулись в усмешке, и она взяла мои ладони в свои.
– У тебя шрамы, – объяснила она. – И твои руки похожи на руки воина, не расстающегося с мечом. – Голос ее стал тише, и она зашептала: – С тех самых пор, как попала сюда, я мечтала убить этого ублюдка! Пэйчжи считает, что в его повадках нет ничего ужасного, потому что он дарит нам за это шелка и пищу. Но будь я проклята, – добавила она с чувством, – если мне придется до конца дней сосать член убийцы моих сестер!
Однако прежде, чем я смогла хоть что-то ответить, в дверь постучали. Я торопливо сорвала с шеи ожерелье и
