к ней – ей и так пришлось многое пережить, чтобы сохранить то, что досталось от него. Доктор о нём и так всё знала. Сёстры…
Эосфор стиснул подлокотник кресла. Может, он надумывал – но девочки явно хотели его поздравить. Им было не всё равно. Он причинит им боль, когда лишит отца, когда погибнет сам – их детство будет разрушено, когда падёт империя Годфри. Но, может быть, они не вырастут пленницами – и говорить им об этом не стоило. Они поймут его.
Лукас толкнул колёса, подъезжая к двери. Обернулся, окинул взглядом комнату, зная, что больше в неё никогда не вернётся. Припомнил сегодняшний день в саду – уловить получилось немного, его почти сразу увезли на съёмки. Но запах цветов и тепло солнца, его лучи – он жадно ловил всё то время, что провёл на улице с Рэем. А потом поглядывал в окно – до самого заката. С некоторым сожалением Эосфор осознал, что не боится всё потерять – это больше не приносило ему радость. Её в последний год и без того было мало – а теперь, когда исчез последний человек, что не побоялся поверить ему, она ушла вместе с ним. Нечего ждать – это не так уж страшно. Даже холод исчезнет, когда всё закончится. Тяжёлого ледяного камня над своей могилой он чувствовать не будет.
Он ничего не будет чувствовать.
Лукас открыл дверь ключом, который вытащил у доктора. Проехал по коридору так тихо, как это только было возможно. Открыл дверь в кабинет отца – замер, ожидая, что кто-то появится и остановит его. Но никого не было – шум нисколько не изменился, волнами проходя по морю людей внизу. Похоже, сегодня удача была на его стороне. По крайней мере, сейчас. Эосфор даже улыбнулся – значит, такова была его судьба.
Он въехал в кабинет. Огляделся ещё раз, прикрыл за собой дверь, подтолкнул колёса, приближаясь к рабочему столу отца. Удивительная щедрость – компьютер оказался включен, лишь погружён в спящий режим.
Лукас «разбудил» умную технику. Он слегка отвык от неё, но, естественно, в целом помнил механизм – порадовавшись тому, что не пришлось вводить пароль, Эосфор вытащил бумажку с электронной почтой и набрал сообщение. Затихая, прислушиваясь к разговорам и шагам внизу, боясь слишком быстро и громко печатать.
Джонатан ответил почти моментально. Лукас едва успел подключить флэшку к компьютеру. Журналист прислал статью и какой-то странный набор символов – Эосфор сообразил, что это были данные для входа на какой-то сайт, но не сумел понять, на какой именно. Сейчас времени спрашивать не было – к тому же, Уайт наверняка говорил об этом Хлое, и сейчас бы осознал, что это не она сидит за компьютером. А подставлять доктора Лукасу, честно говоря, не хотелось.
Так что ему в голову пришла другая идея. Стоило лишь обвести взглядом помещение – тут и там лежали макеты листовок и буклетов, на рабочем столе компьютера висели заготовки для баннера и плакатов. Даже думать не пришлось – просто вбив в поиск имя отца, Лукас вышел на сайт его предвыборной кампании. Разумеется, пароль для входа был сохранён – так что, войдя под именем администратора, Эосфор получил возможность выложить всё, что угодно.
Именно это он и сделал. Прибавил даже статью Уайта – ведь для чего-то тот её прислал.
А потом откинулся в кресле назад и стал ждать. Пытаться скрыться было бессмысленно – отец всё равно бы понял, кто это сделал. К тому же, Эосфор не видел смысла и дальше испытывать судьбу. Он только что сделал самое главное – может, то, для чего родился. Он нашёл способ лишить отца влияния, посадить его, и сделал всё от него зависящее, чтобы приблизить эту участь.
Лукас бы закинул ногу на ногу, если бы мог. Ему пришла мысль написать журналисту ещё одно письмо с просьбой всё-таки передать что-нибудь доктору – ведь как-то он на неё вышел, значит, мог бы сделать это. Может, стоило бы ещё раз перед ней извиниться – ведь она же сказала тогда, что ей будет больно его потерять, и…
Но он не успел – шум внизу немного затих, и на лестнице раздались усталые шаги. Тонкий музыкальный слух улавливал их, доносил до хозяина – Эосфор понимал, что означает их неотвратимость. Он не успевал ничего придумать, и тем более – ничего напечатать. Так что сделал единственное, что пришло в голову – глубокий вдох, когда звук замер у самой двери. Может, свой последний спокойный вдох. Его ждала казнь, это было ясно. Вряд ли отец отправил бы его в подвал, чтобы Аманда вновь потренировалась на беспомощной полупарализованной подушке для битья. За содеянное он убьёт его, чтобы избавиться от лишнего свидетеля на будущих судах – или же просто, в порыве ярости, желая отомстить. Не так уж важно, как и почему, но он его убьёт – и по старой привычке Лукас лишь надеялся, что отец сделает это быстро, причинив минимум боли. Это было в его интересах, верно? Ведь ему нужно бежать из города. А может, и из страны.
Дверь распахнулась. Эосфор встретился взглядом с отцом. Улыбнулся.
– Привет, пап, – сказал он, тратя этот последний вздох на фразу, прозвучавшую спокойно и уверенно. Наконец его голос звучал нормально – больше не было смысла косить под дурачка.
Годфри выглядел так, словно его только что ударили по лицу. Медленно, не отрывая от сына взгляда, он сделал шаг вперёд, входя в свой кабинет. Лукас не стал отворачиваться – он собирался смотреть на него в ответ до самого конца. Ему больше нечего было бояться. Всё самое страшное всё равно случится. Отец приблизился, не говоря ни слова. Обошёл стол. Остановился чуть сбоку, когда увидел, что было открыто на компьютере. Помедлил ещё, будто не веря, что это и правда произошло – шагнул вперёд, щурясь, вглядываясь в экран. Вздрогнул, увидев одну из фотографий.
– Ты всё это время… – Эосфор-старший выдохнул, так беспомощно, тихо, что его сын не поверил своим ушам. – Но как?..
– Хороший вопрос, – Лукас чуть пожал плечами. – Не знаю.
– Эта твоя подружка…
– Она не знала. Я обманул её, – в этот раз ложь далась уж слишком легко. Видимо, потому, что она была последней в его жизни. – У меня тоже есть вопрос, папа, – слово было лишено, по сути своей, всякой интонации, какого-либо оттенка – но Эосфор сумел произнести его почти с победоносной издёвкой. – Ты ведь убьёшь меня, верно?
Годфри подошёл ещё ближе. Обогнул коляску,
