журнальном деле с применением филологии. И с удовольствием рассказывала о Зинаиде Гиппиус, о ее неприятии Октябрьской революции:
Как скользки улицы отвратные,
Какая стыдь!
Как в эти дни невероятные
Позорно жить!
И в адрес большевиков: «Но вас, Иуды, вас, предатели, / Я ненавижу больше всех». И разговор-прощание перед эмиграцией с Александром Блоком. Ще рассказывала об этом как бы в пустоту, ибо Люлек давно ушла из филологии и истории в сплошной быт и рассказу о Гиппиус противопоставила свои страдания по цементу (то ли строит, то ли обновляет дачу). Так что поговорили…
7 января – купили большой телевизор, экран 81 см. «Сони-Бравия 32» словацкой сборки. Надо сказать, что в молодые годы я как-то спокойно обходился без телевизора – дома его не было. Он появился поздно, в период моего «возвращения обратно». Я с интересом начал его настраивать и тут же сломал. А уже потом во втором браке появился тещин телевизор, и я в основном смотрел фигурное катание. Новости с колосящимися полями и весело гудящими тракторами я игнорировал. Полностью согласен с американским юмористом Фредом Алленом: «Телевидение – это когда люди, которые ничего не делают, смотрят на людей, которые ничего не умеют».
В первый же вечер с большим экраном явление Казарновской в роли Кармен. Бездарно, смешно и нелепо. Ну, не дано певице быть Кармен…
10 января – Анна Нетребко на концерте из Вены, в замке Шебрунн – это вот настоящее!
15 января – ресторан «Синдбад», переговоры о написании и издании книги о погоде. Посредник Вайсман, федеральный министр по метеослужбе Александр Иванович Бедрицкий и Ю. Б. Изысканный обед с зеленым чаем. Срок сдачи рукописи – к 1 мая, а «финансовый вопрос будет решен».
16 января – подбирал стихи о погоде из разных поэтических сборников. Почти у каждого автора есть что-то погодное. Почти классик Алексей Будищев:
Был май, веселый месяц май, —
Кому же скучно в мае?
Цветов в полях хоть отбавляй,
А лес, а птичьи стаи…
Или Новелла Матвеева:
Короток май и недолог. Точно досуг между делом…
17 января – первая публикация года – «МП» – Эдгар По и, конечно, с цитатой из «Ворона» (перевод Михаила Зенкевича):
Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор
Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,
Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,
Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?»
Крикнул Ворон: «Nevermore!»
22 января – и опять жизнь, как вихрь. В «МП» напечатан «Сезанн и русский авангард». Вышел декабрьский «Алеф», там Ханна Арендт и рецензия на «Золотые перья». Сходу напечатал коротенького Роберта Бернса, начал дедушку Крылова, а до всего этого завершил Талейрана, 11 стр. И кто все это делает?
– Как ты прийти ко мне посмел?
– Посмел, – сказал Финдлей.
– Небось наделаешь ты дел.
– Могу! – сказал Финдлей.
Я, как герой Бернса – Финдлей (в переводе Маршака), ворочу и ворочу кучу творческих дел. И откуда только силы берутся? Неужели великая любовь к литературе? Деньги? Ну, и немного и это…
26 января – в «Эксмо» из-за кризиса отклонили все мои заявки. А зачем я возился с Лениным, Сталиным и Распутиным? Чтобы, как говорил Безбородов на радио, «складировать»?
27 января – Егорунин вручил мне сборник «Читающая Россия», составленный из лучших материалов «Московской правды». Моих там – семь.
28 января – умер член Клуба 1932 – Джон Апдайк. Роман «Беги, кролик, беги!» – и уже не бежит…
1 февраля – Виктор Шендерович заявил: «Люди в России встали с колен и легли под телевизором». Это не про нас. Ще вся погружена в погоду – ищет, набирает. «Скорей бы утро – хочется понабирать!» А я в точном соответствии с записью в дневнике Людмилы Бердяевой: «Какая у меня сильная, неугасимая жажда (или желание) познания! Многие устают от познания, а я нет. Мне хочется знать все больше и больше…»
4 февраля – в «МП» появился Талейран и, о ужас! – спутали портрет: дали не Талейрана, а маршала Мюрата. Без ошибок не обходится…
11 февраля – копаясь в архивах, натолкнулся на письмо Пушкина, в котором он пишет: «Бедный Глинка работает как батрак, а проку все нет».
Это о Михаиле Ивановиче Глинке, хотя можно примерить глинковскую работоспособность на себя. Только осколки каких-то признаний долетают до меня. Какая-то американка спрашивала Ларису Токарь: «Вы знаете самого Безелянского?!» Другой американец Юрий Зыскин в своей книге упомянул Ю. Б. как «писателя-эрудита». Письмо из Австралии от эмигранта Михаила Грановского о том, что книга «5-й пункт, или Коктейль “Россия”» произвела «огромное впечатление».
10-го в жуткую влажно-ледяную погоду отправился на Вятскую в районный еврейский центр («Хама»?) выступать перед теми, кто туда ходит, кормится, лечится. Как говорят на ТВ, уходящая натура. Меня они читают в «Алефе» и знают. Полтора часа отговорил, не хотели отпускать…
Умерла Маргарита Эскина, возглавлявшая Дом актера на старом Арбате. Я собирался с ней пообщаться, но так и не собрался, также как и с отцом Александром Менем. Если Эскина умерла естественной смертью, то Меня убили его ненавистники.
14 февраля – в кафе «Гол» на территории стадиона «Динамо» отмечали 75-летие Игоря Добронравова. Было любопытно встретиться с членами пресс-клуба, которые выпустили сборник «Динамо»-68 и последующий. Я отошел от футбола и с головой погрузился в литературу и в книги. А они остались с футболом, живут только им, в душе и в голове только «Динамо». Молодцы! Наверное, так легче жить. А Леонид Радзиховский гундит по «Эхо»: у нас в России сплошные неврозы от отсталости и ущербности, мы на обочине мирового прогресса, мы – лузеры и т. д. А вот с одним этим жить тяжело.
16 февраля – прихватило поясницу, обвязался платком и принялся сочинять свое субъективное мнение о Мусоргском. Композитор в какой-то период жизни служил чиновником Лесного департамента и для музыки оставались только вечерние и ночные часы. Соответственно, переутомление и депрессия. Сплошная «Хованщина»…
17 февраля – в «МП» два материала: «Женщины февраля» и Иван Андреевич Крылов. Разоблачитель национального русского менталитета. «…Да Лебедь рвется в облака. / Рак пятится назад, / А Щука тянет в воду…» И что в итоге в России?
Да
