поветрием, дороги перекрывались кордонами. Всюду совершались церковные службы и крестные ходы. А год, ко всему прочему, выдался неурожайный. Санитарные меры еще и нарушали снабжение. Подскочили цены на продукты. Требовалось организовывать подвоз хлеба из незараженных мест.
Но даже в таких условиях Иван Грозный занялся и другими проблемами. На западном фронте чума развела противников — царь использовал это, чтобы укрепить границу на юге. Главным оборонительным рубежом здесь оставалась Ока. Города, лежавшие южнее ее, — Калуга, Кашира, Тула, Рязань — считались пограничными крепостями. Плодороднейшая земля, черноземы, распахивались только поблизости от них, чтобы по сигналу опасности крестьяне все могли бросить и укрыться за стенами. Или прятаться по лесам.
Лучшими помощниками против крымцев были казаки. Наблюдали за передвижениями татар, захватывали и пересылали «языков», совершали вылазки на ханские улусы. Татары мстили, нападая на казачьи городки. Чтобы противостоять им, где-то примерно в это время разрозненные казачьи общины на Дону стали сплачиваться — возникало то, что впоследствии станет Донским казачьим войском. Часть днепровских казаков Сигизмунду удалось повернуть против русских. Но вольные запорожцы по-прежнему служили царю. У них появился новый предводитель, князь Богдан Ружинский. В одном из татарских набегов была убита его мать, в крымском плену сгинула молодая жена, и князь ушел к казакам, сражаться с «басурманами». Казаки избрали его гетманом — в их среде Ружинский получил прозвища «Богданко» и «Черный гетман».
Запорожцы продолжали нападать на ханские владения, и к ним охотно присоединялись те казаки, которые оставались в поднепровских городах, числились подданными Литвы. Потому что от русских они никакого зла не видели, а вот от крымских «союзников» Сигизмунда им доставалось очень крепко. От хана и султана к королю сыпались жалобы, что казаки «из года в год, зимой и летом» угоняют скот, берут пленных. Писали, что в Черкассах, Каневе, Киеве, Брацлаве, Переяславе находится больше тысячи татарских женщин и детей, а дороги через степь стали настолько опасными, что гонцы с ханскими посланиями не могут проехать в Польшу — приходится везти их кружным путем, через Турцию. Сигизмунд посылал казакам гневные требования не трогать татар, угрожал страшными карами. Зато от Ивана Грозного они получали деньги, оружие, боеприпасы. Тут уж сама жизнь показывала казакам, кого из монархов считать «своим», кому из них служить.
Но царь давно видел, что гарнизонов в крепостях и казачьих кордонов в степях недостаточно. Даже когда крымцев прогоняли, они успевали пожечь немало деревень, угоняли пленных. Следовало защитить своих подданных надежнее. Еще отец царя в промежутках между городами стал строить на юге линии небольших крепостей. Иван Грозный замыслил соединить их сплошной системой укреплений — Большой засечной чертой. Она должна была протянуться от Калуги и Козельска на сотни километров — к Рязани и дальше, к низовьм Оки. В 1566 г. сложились как раз подходящие условия, уход крымской орды в Венгрию обезопасил границу, трудиться можно было беспрепятственно. А чума сюда не добралась. В лесистых местах рубились сплошные завалы, достигавшие 20 метров. На открытых местах копались рвы, насыпались валы 15-метровой высоты. Царь сам ездил проверять работы в Козельск, Болхов, Белев.
При этом он решил не только защитить свои земли, но и начать наступление на Дикое поле. Крепостями и теми же засечными чертами, сдвигая их на юг. Первым шагом стала закладка в 1566 г. новой крепости Орел. Для охраны границы создавалась засечная стража из местных жителей, в нее выделяли по одному человеку от 20 дворов — владеть оружием здесь умели все. Стражникам ничего не платили, но освобождали от податей, давали от казны пищали, свинец и порох. Но население на юге было редким, и сюда стали зазывать казаков — донских, рязанских, мещерских, северских. Развертывались «Мценские сторожи», «Орловские и Карачевские сторожи». О них до сих пор свидетельствуют названия здешних селений — Казачье, Сторожевское, Караул, Воин, деревни с названиями Казаки, Казаковка. Принимали и днепровских казаков, в Орле возникла Черкасская слобода. Еще одной новой крепостью, основанной царем на границе Дикого поля, стала Епифань в Тульском уезде.
А далеко на восток государь отправил казачьих атаманов Ивана Петрова и Бурнаша Ялычева. Они должны были разузнать о странах и народах, обитающих за Сибирью, установить с ними отношения, получили для этого грамоты к властителям еще неведомых государств. Казаки добрались до Байкала, побывали в Монголии. Были хорошо приняты здешними князьями и царицей, она дала даже рекомендательные письма в Китай. Атаманы прибыли в Пекин, но не смогли попасть на прием к китайскому императору, поскольку у них с собой не было соответствующих подарков. Они вернулись на родину, представили царю описание восточных стран и дорог вплоть до Тихого океана [541]. Так в Китае побывало первое русское посольство, и оно было от Ивана Грозного!
А строительство государь развернул не только на границах. Ему очень нравилась Вологда, Иван Васильевич сделал ее одной из своих резиденций. Повелел возводить здесь каменные стены кремля, великолепный Успенский собор. Приезжая сюда, царь посещал Кирилло-Белозерский монастырь. Настоятелю рассказал о своем сокровенном желании стать монахом. Даже дал 200 рублей, чтобы для него обустроили келью. Иван Грозный не забывал об этом и позже, посылал иконы для своей кельи. Но он осознавал, что для него молитвенное общение с Господом в тишине и благодати северных лесов и рек возможно лишь в неопределенном будущем. Когда наведет порядок в стране, обезопасит ее от врагов. Когда сможет быть уверенным, он свой долг перед Богом выполнил — и передать престол наследнику.
Пока же это были только мечты. Весной 1567 г. эпидемия чумы угасла. Пришла пора исполнить прошлогоднее постановление Земского Собора. Нанести мощный удар по Литве и заставить ее принять русские условия мира. Царь решил сам возглавить армию — уже знал, что под его личным началом не будет проволочек и споров, приказы будут исполняться четко, а это обеспечит успех. Но и противник оправился от прошлых неудач. Король собрал налоги, получил новые дотации из Ватикана, займы от зарубежных покровителей и своих магнатов. Набрал наемников, призвал шляхту. И опять возлагал большие надежды на российскую оппозицию.
Сигизмунд и гетман Ходкевич заслали через границу Ивана Козлова, бывшего слугу Воротынских, с ним отправили письма к Бельскому, Мстиславскому, Воротынскому и Федорову-Челяднину. Выражали им сочувствие, что они терпят от царя «неволю и бесчестье», приглашали перейходить на свою сторону со всеми «кого бы вразумели годного к службам нашим», обещая пожаловать богатые уделы и прочие блага [542]. Козлова перехватили русские разъезды, письма попали к царю. В измену четверых вельмож он не поверил. Это больше походило на провокацию. Да
