Это, наверное, Элласбет. И что мне прикажете делать?Стряхнуть с руки пену и протянуть ей поздороваться?
Вот так, неподвижно замерев, я и смотрела на дверь. Пальто уменя висело на стуле, сумка с одеждой – в гардеробной на ширме. Сердце забилосьчаще, и я подумала, успею ли я добраться хоть до зеленого полотенца, пока этаженщина заметит, что она не одна.
Шуршание прекратилось; я сжалась и нырнула обратно в пену,когда она вышла из гардеробной, вся горя возмущением. Темные глаза сузились отзлости, на скулах зажглись красные пятна. Она остолбенела на пороге, забытаясумка так и осталась висеть у нее на руке. Светлые волосы, густые и волнистые,отброшенные назад, придавали ее лицу жесткую красоту. Поджав губы, она вскинулаголову, не сводя с меня гневных глаз с той минуты, как вышла из двери.
Ага. Вот, значит, как оно бывает, когда ад замерзнет. – Ктовы такая? – спросила она голосом повелительным и холодным.
Я улыбнулась, но знала, что улыбка получилась жалкая.
– Я… я Рэйчел Морган, из «Вампирских чар». – Япопыталась было сесть, но передумала. Мне ужасно не нравилась искательнаяинтонация, вкравшаяся в мой голос, но так уж оно сказалось. Может, потому, чтоя сидела голая, только пеной прикрытая, а она стояла на четырехдюймовыхкаблуках и в таком наряде, который мог бы выбрать мне Кистен, если б мы с нимпоехали в Нью-Йорк за покупками.
– И что ты делаешь в моей ванне? – спросила она, весьмапренебрежительно оглядев мой синяк под глазом.
Я потянулась за полотенцем и прикрылась.
– Пытаюсь согреться.
У нее дернулись губы.
– Почему – не спрашиваю. Он жутко мерзкий и холодныйтип.
Она вышла, и я села в потоках воды.
– Трентон! – – загремел колоколом ее голос, резконарушая мирный покой, в котором я только что нежилась.
Я резко выдохнула, посмотрела на прилипшее ко мне мокроеполотенце. Вздохнув, встала и открыла ногой сток. Вода забурлила возле икр истала убывать. Элласбет предупредительно оставила все двери открытыми, и яслышала, как она орет на Трента. Не очень далеко, скорее всего в гостиной.Решив, что пока ее голос слышен оттуда, я тут могу вытереться, я отбросиламокрое полотенце и взяла с вешалки два свежих.
– Господи, Трентон, – доносился ее голос, громкий иязвительный, – ты не мог даже подождать, пока я уеду, а потом уже таскать сюдасвоих шлюх?
Я покраснела и резче задвигалась, вытирая руки.
– Я думал, ты уже уехала, – ответил Трент спокойно, чтоситуацию вряд ли могло разрядить. – А она не шлюха, она деловой партнер.
– Плевать мне, как ты ее называешь, но она в моихкомнатах, сволочь ты этакая!
– Ее больше некуда было поместить.
– По этой стороне коридора восемь ванных комнат, и тысунул ее в мою? Я рада была, что волосы у меня уже немного подсохли, а вот чтоони пахнут шампунем Элласбет, – это было просто прелестно.
Неловко прыгая на одной ноге, я попыталась надеть белье,благодаря судьбу, что когда я полетела в воду, на мне были только нейлоновыечулки, которые я принесла из дому. К мокрой коже все прилипало. Я чуть нешлепнулась, когда пыталась попасть ногой в штанину джинсов, и ухватилась застол.
– Черт тебя побери, Трентон! Ты мне будешь говорить,что это у тебя бизнес такой? – вопила Элласбет. – У меня в ванне голая ведьма,а ты тут сидишь в халате!
– А теперь слушай меня, – раздался стальной голосТрента, и даже отсюда было слышно, как его достало. – Я сказал, что она деловойпартнер, и именно так оно и есть.
Элласбет расхохоталась театральным лающим смехом.
– Из «Вампирских чар»? Она мне сама сказала названиесвоего борделя!
– Она – частный детектив, если уж тебе так надо знать,– сказал Трент так холодно, что я почти видела желваки у него на скулах. – Еенапарница – вампир. Это игра слов, Элласбет. Рэй-чел сегодня была моимтелохранителем и попала в реку, спасая мне жизнь. И я не собирался бросать ее унее в офисе полумертвую от переохлаждения, как ненужную кошку. Ты мне сказала,что ты улетаешь семичасовым рейсом. Я думал, что ты улетела, а вести ее к себев комнаты я не был намерен.
Настала минута тишины. Я влезла в свитер. Где-то на дне рекиОгайо осталось на несколько тысяч долларов золотой ленты из куафюры Рэнди иодна серьга. Ну, хотя бы ожерелье уцелело. Может, кельтские чары только длянего предназначались.
– Ты был на том корабле… который взорвался…
Это прозвучало тише, но даже намека на извинение не было вее внезапной заботе.
В наступившей тишине я, скривившись, кое-как пригладилаволосы. Может, если бы у меня было полчаса времени, я бы с ними что-нибудьсделала. Кроме того, все равно уже ничем не поправить оглушительного первоговпечатления, которое я произвела. Медленно вздохнув, чтобы успокоиться, ярасправила плечи и в носках вышла в гостиную. Кофе! Я чуяла запах кофе. Счашкой кофе все стало бы лучше.
– Во всяком случае, мое недоумение понятно, – говорилаЭлласбет, пока я мялась около двери – незамеченная, но они мне были видны.
Элласбет стояла возле круглого стола в уголке для завтрака,и виду нее был кроткий – как у тигра, который понял, что человека с бичом емуне сожрать. Трент сидел, одетый в зеленый халат с темно-бордовой оторочкой. Наголове у него была профессионально наложенная повязка. Вид у него былвстрепанный – как и должно быть, раз его невеста обвиняет его в измене.
– Насколько я понимаю, извинения на этом закончены? –спросил он.
Элласбет бросила сумку на пол и уперлась рукой в бедро.
– Я хочу, чтобы она отсюда убралась. А кто она, мне всеравно.
Трент посмотрел на меня, будто привлеченный моим взглядом, ия виновато вздрогнула.
– Квен ее отвезет домой после легкого ужина, – сказалон, обращаясь к Элласбет. – Будем рады, если ты поужинаешь с нами. Как я ужесказал, я думал, что ты улетела.
– Я сменила билет на вампирский рейс, чтобы дольшепоходить по магазинам.
Трент снова глянул на меня, чтобы показать Элласбет, что мыне одни.
– Ты шесть часов провела в магазинах и купила толькоодну сумку? – спросил он с едва заметным неодобрительным намеком в голосе.
Элласбет проследила за его взглядом, увидела меня и быстросменила гневную маску на приветливую. Но я видела, насколько она недовольна,оставалось посмотреть, как это проявится. Я ожидала множества шпилек,замаскированных под комплименты. Но я буду вести себя настолько любезно,насколько она.
Улыбаясь, я выступила вперед в джинсах и хаулерском свитере.
– Я хотела сказать спасибо за амулет от боли и за то,что дали мне помыться, мистер Каламак. – Я остановилась возле стола, инеловкость повисла в комнате, густая и удушливая, как протухший сыр. – Нетнужды беспокоить Квена. Я позвоню моей напарнице, она за мной приедет.Наверняка она уже ломится к вам в ворота.
