– Где все? – спросила я шепотом, чувствуя твердостьсобственной кожи на холодном льду. – Где Айви? Где пожарные? Где мой телефон?
Тут я хихикнула, вспомнив, что он остался вместе с сумочкойна дне реки, потом стала серьезной, подумав о людях в беспамятстве, которыесейчас идут ко дну в ледяной воде, готовясь составить ему компанию. Черт,появись сейчас хотя бы Денон, мой бывший и ненавидимый начальник из ОВ, я быего расцеловала.
Это мне кое-что напомнило.
– Джонатан! – шепнула я. – О, Джонатан! Где ты, выходи,не прячься, ты, долговязая ошибка природы!
Я подняла голову, обрадовалась, что смотрю в нужную сторону.Сквозь налипшие пряди волос я видела свет там, где стоял лимузин. Фары светилина реку, озаряя разрушения и обломки корабля. А на набережной стоял силуэтДжонатана – никто другой не может быть таким длинным. Но смотрел он не в тусторону. Так он меня не увидит, а кричать я уже была не в силах.
Черт побери, значит, мне надо будет встать.
Я попыталась. Нет, правда. Но ноги не действовали, а рукипросто лежали, не обращая на меня внимания. Кроме того, лед был теплым, ивставать мне не хотелось. Может, если я крикну, он меня услышит?
– Джонатан! – прошептала я. Черт, так ничего неполучится. Я вдохнула еще раз.
– Джонатан! – крикнула я, услышала сама сквозь звон вушах. Подняла голову, увидела, что он не обернулся посмотреть. – А, ладно, –сказала я, снова роняя голову на лед. Снег грел, я в него вжалась. – Вот такхорошо, – пролепетала я, но вряд ли эта мысль превратилась в слова.
Ощущение было такое, будто мир вертится, слышен был плескводы. Тыкаясь лицом в лед, я улыбнулась. Я уже не помню, сколько толком неспала. Сейчас я выдохнула, уплывая в никуда, и тепло солнца вдруг озарило лед.Кто-то подхватил меня на руки, моя голова ткнулась в чью-то мокрую грудь.
– Денон? – услышала я собственный лепет. – Иди сюда,Денон, я должна… должна тебя крепко расцеловать…
– Денон? – переспросил кто-то.
– Я ее отнесу, Са'ан.
Я пыталась открыть глаза, но тут же сваливалась в никуда,стоило мне шевельнуться. Полузабытье – я не то чтобы бодрствовала, но и не точтобы спала. Потом затихла, попыталась улыбнуться и заснуть. Но какое-топощипывание и пульсация в щеке не давали, да еще и ноги болели. Я в раздраженииоттолкнулась ото льда, а оказалось, что льда уже нету: я сидела, и кто-то давалмне пощечины.
– Хватит, – услышала я голос Трента. – Синяк останется.Пощипывание прекратилось, оставив только пульсацию. Это Джонатан бил меня поморде?
– Ах ты урод мерзопакостный! – прошептала я. – Тронь меняеще раз, и я тебе устрою планирование семьи.
Пахло кожей. Я скривилась, когда к рукам и ногам сталавозвращаться чувствительность. Господи, как же они болели! Я открыла глаза иувидела над собой Трента и Джонатана. У Трента с волос капала кровь, а из носа– вода. А над головами у них была обивка лимузина. Я жива? А как я оказалась вмашине?
– Долго же ты копался, пока нас нашел, – прошептала я,закрывая глаза.
И услышала вздох Трента:
– Все с ней в порядке.
Ага. Похоже. Может быть. Если сравнивать со смертью, товполне.
– Жаль, – произнес Джонатан, и я услышала, как он отменя отодвинулся. – Проще было бы, если бы наоборот. Не поздно ее еще спуститьпод воду к остальным.
– Джон! – гаркнул Трент.
Голос его был горяч, как огонь, который жег мне кожу. Еще чуть-чуть– и сгорю к чертям.
– Она спасла мне жизнь, – сказал он уже тише. – Мне нетдела, нравится она тебе или нет, но твое уважение она заслужила.
– Трентон… – начал было Джонатан.
– Не так. – Произнесено было ледяным голосом. – Она заслужилатвое уважение.
Минута колебания. Я бы уплыла в никуда, если бы боль в ногахотпустила. И еще пальцы горели пламенем.
– Да, Са'ан, – ответил Джонатан, и я резко очнулась.
– Отвези нас домой. Позвони и предупреди Квена, чтобынабрал для нее ванну. Ее надо хорошенько согреть.
– Да, Са'ан. – Но сказано было медленно и неохотно. –Здесь ОВ, почему ее туда не передать?
Что-то слегка потянуло мое ци – это Трент подключился клинии.
– Я не хочу, чтобы меня здесь видели. Постарайся никомуне попадаться на пути, тогда нас не заметят. А теперь побыстрее. Мои глазабольше мне не подчинялись, но я услышала, как Джонатан вышел и закрыл дверь,потом хлопнула дверца водителя, и автомобиль тронулся с места. Обнимающие рукисжали меня крепче, и я поняла, что лежу на коленях у Трента, и тепло его телагреет меня сильнее воздуха. Кожа ощутила мягкость одеяла. Наверное, менязапеленали как следует: ни рукой, ни ногой не шевельнуть.
– Прошу прощения, – пробормотала я, прекращая попыткиоткрыть глаза. – Я тебе весь костюм водой заляпаю. – Тут я хихикнула, поняв,насколько это жалко прозвучало. Он же и без того уже промок. – Твой кельтскийамулет гроша ломаного не стоит, – шепнула я. – Надеюсь, ты чек на негосохранил.
– Заткнитесь, Морган, – отозвался Трент рассеянно иоткуда-то издалека.
Машина набрала скорость, и шум ее убаюкал меня. Могуотдыхать, подумала я, ощущая, как покалывает в конечностях вернувшеесякровообращение. Я в машине Трента, завернута в одеяло, он меня держит вобъятиях. И никому не даст меня обидеть.
Только он не поет, подумала я. Разве он не должен петь?
Глава 27
Я сидела в ласковой теплой воде. Я в ней просидела ужестолько, что два раза могла бы согреться, но мне было плевать. Ванна-бассейнЭлласбет была великолепна. Я вздохнула, закинула голову назад, уставясь навысоченный потолок, окруженная расставленными по краям ванны орхидеями вгоршках. Может, бизнес наркобарона требует, чтобы у тебя была такая ванна. Я вней уже больше часа полоскалась.
Трент от моего имени позвонил Айви, как только мы подъехалик черте города. Недавно я сама с ней говорила и сказала, что все у меня впорядке, я отмокаю в теплой воде и не вылезу оттуда, пока ад не замерзнет. Онаповесила трубку, недослушав, но я знала, что у нас с ней все путем.
Вытащив руку из мыльной пены, я поправила на шее одолженныйу Трента амулет от боли. Не знаю, кто его пробудил – может быть, егосекретарша? Мои-то амулеты все лежали на дне реки Огайо… Тут улыбка у меняпогасла: я вспомнила тех, кого не могла спасти. Нет, я не буду чувствовать своейвины, что я дышу, а они нет. Эти смерти на совести Саладана, или Кистена, бытьможет, но не моей. Черт, так что же мне с этим делать?
Я закрыла глаза и помолилась за погибших, но тут же веки уменя резко распахнулись – с лестницы донеслось далекое стаккато быстрых шагов,все громче и громче, они уже были близко, и я замерла при виде стройнойженщины, элегантно одетой в сливочного цвета костюм, а она, не сказав ни слова,простучала каблучками по плиткам ванной. Через плечо у нее висела сумка изсупермаркета. Стальной взгляд ее уперся в дверь гардеробной, и меня она так ине увидела, скрывшись за этой самой дверью.
