— Хорошего дня всем.
После чего оставил комнату совещаний.
… Майор Толедано толкнул дверь приемной главного аналитика и вошел в прохладную комнату. Сидевшая за столом Габриэль подняла на него глаза.
— Почему ты так ломишься? — спросила она.
— Ты бы предпочла, чтобы я прокрался сюда, как партизан?
Габриэль вернулась к работе.
— Партизан из тебя вышел бы отвратительный.
— Константин у себя?
— Он слушает музыку.
Майор Толедано вгляделся в лицо секретаря — так, будто хотел понять, шутит она или говорит серьезно.
— Сейчас? — спросил он.
— Да, — кивнула Габриэль. — В такой час он всегда слушает музыку.
— Меня не волнует, чем он занимается, — сказал Боаз. — Я должен с ним поговорить.
— Если хочешь получить на орехи — милости прошу, — закивала Габриэль. — Только тебе следует знать, что пришел он в отвратительном настроении. Думаю, я не должна объяснять, что это значит.
Майор Толедано поймал себя на мысли, что взвешивает все «за» и «против», связанные с идеей зайти к Константину позже.
— Подожди немного, — предложила Габриэль, видя замешательство гостя.
— Ты думаешь, я слоняюсь по коридору в поисках подходящего занятия?
— Я вижу, тебе не терпится. Ну, смотри. Если после этого он будет высказывать очередную порцию комплиментов мне, пеняй на себя.
… Обыкновенно открытые жалюзи на окнах в кабинете Константина на этот раз были приспущены, и в комнате царил приятный полумрак. Капитан Землянских сидел в кресле у стола, повернувшись спиной к двери, и на самом деле слушал музыку. Майор Толедано не считал себя знатоком классики, а поэтому не смог определить, чьему перу принадлежит данное произведение.
— Не стойте на пороге, майор, — сказал ему Константин, не оборачиваясь. — Если вы боитесь нарушить мой покой, то вам не стоит беспокоиться, я скоро закончу. Даже при закрытой двери я слышу все, что говорят в приемной.
Боаз занял свободное кресло. Хозяин кабинета до сих пор сидел спиной к нему. Точнее, он не сидел, а полулежал в кресле. Создавалось впечатление, будто он находится тут в одиночестве, и его медитации ничто не может помешать.
— Я хотел попросить у тебя прощения, — заговорил Боаз. — Я знаю, что это тебя задело…
Константин поднял руку, жестом заставляя его замолчать.
— Минуту, майор. Это мой любимый пассаж. Классическая музыка успокаивает нервы. Возьмите за правило слушать ее каждый день. Она дает возможность сосредоточиться на внутренних ощущениях. Когда вы в последний раз задумывались о том, что вы по-настоящему чувствуете и чего вы по-настоящему хотите? Обычно в душе современного человека царит хаос.
— Никакого хаоса у меня в душе не царит, — возразил Боаз. — Но у меня нет времени для того, чтобы задумываться над этим во время рабочего дня.
— Время у вас есть, майор. Вы просто не хотите тратить его на себя.
— Константин, мы можем поговорить нормально? У меня действительно нет времени.
Капитан Землянских повернул голову к музыкальному центру. Доигравший диск тихо зашуршал, останавливаясь.
— Может быть, мне сменить имя? — спросил он, обращаясь, скорее, к себе, чем к собеседнику. — Это явно ассоциируется у моих коллег с огнепоклонниками.
— Я, кажется, уже попросил у тебя прощения? — напомнил Боаз.
Константин поднялся, подошел к окну, поднял жалюзи и посмотрел на город.
— Тут жарко и душно, — уведомил он гостя и вернулся в свое кресло. — Ты попросил у меня прощения, это я уже слышал. Теперь ты можешь идти.
— Я по-прежнему заинтересован в тебе как в консультанте. Со своей стороны, могу пообещать, что подобных… инцидентов больше не повторится.
— У меня есть все основания тебе верить, но что мы будем делать с источниками информации, которые тебя не устраивают?
— Я смогу закрыть на них глаза, если они помогут делу.
Пару секунд Константин внимательно разглядывал карандаш, который он держал в руках, после чего перевел взгляд на майора Толедано.
— И это все, что может сказать по поводу подозрительных источников информации начальник службы безопасности? Может быть, все-таки стоит выделить время для тщательной проверки?
— Я доверяю тебе целиком и полностью, Константин, иначе бы ты давно уже был за решеткой, — ответил Боаз. — Прекрати этот цирк.
— У меня хорошее настроение. Не так часто майор Толедано снисходит на землю и просит прощения у таких простых смертных, как я.
Боаз тяжело вздохнул. Было заметно, что он хочет многое сказать, но в последний момент ограничился только сердитым взглядом, после чего произнес:
— Скажи, тебе уже говорили, что за твой характер тебя можно убить?
Глава 16
Лия допила кофе и подумывала о том, чтобы заказать что-нибудь съестное, когда в дверях университетского кафетерия появился Константин. Он подошел к ней и легкомысленно помахал документами, которые держал в руке.
— Ты не скучала? — спросил он. — Едем. Или ты голодна?
— Я поужинаю дома. Мама расстроится, если я откажусь от еды.
Перед тем, как сесть в машину, Константин в последний раз оглянулся на университет.
— Подумать только, — сказал он. — А ведь когда-то я ходил по этим коридорам. Сидел на лекциях, в библиотеке, пил кофе в этом кафетерии с утра, пытаясь разлепить глаза, ютился в комнате общежития. Странно порой бывает возвращаться в места, где мы давно не были…
— Они меняются, — сказала Лия. — У них другой дух.
— Да. Но что-то всегда остается неизменным. Хотя, может, это то, что осталось у нас в памяти, и это не обязательно что-то настоящее. Может, мы уже давно это выдумываем, просто не желаем себе в этом признаться. Какой-то образ, который мы лелеем из года в год, и с которым мы не в силах расстаться.
Константин сел в машину и пристегнул ремень безопасности.
— Что до цели моего визита сюда, то ты можешь меня поздравить, — продолжил он. — Осенью я начну писать магистерскую диссертацию.
Лия удивленно посмотрела на него.
— Вот так сюрприз! Если честно, я думала, что ты, как всегда, ездил в библиотеку…
— Я принес последние документы. Теперь все бюрократические преграды позади. Как я ждал этого момента! Наконец-то у меня есть время для того, чтобы заняться собой.
— Заняться собой? — рассмеялась Лия. — Ты ведь только и делаешь, что занимаешься собой. И лекции Нурит, и все остальное…
— Хорошо, — смилостивился Константин. — У меня появилось еще немного времени для того, чтобы посвятить его образованию.
