Единственной связующей нитью с внешним миром для Говарда оставался Сайед. Картер прикипел к нему душой. Египтянин при встрече рассказывал ему обо всем важном, что происходило в Луксоре, и даже немного больше.
Однажды утром Сайед удивил Говарда новостью: леди Коллингем вечером предыдущего дня прибыла в город и остановилась в гостинице «Луксор».
Картер ничего не слышал о леди Коллингем с момента своего внезапного отъезда и во время пребывания в Лондоне так и не встретился с ней. Теперь он рад был возможности вновь повидаться с Элизабет.
– Откуда ты знаешь, что она приехала? – спросил Говард.
Сайед растопырил два пальца в форме латинской буквы «V» и указал на глаза.
– Я сам видел эту даму! – возмущенно воскликнул он. – Она приехала на поезде. Это намного быстрее, чем на пароходе.
– Надеюсь, ты не украл снова у нее сумочку! – Говард состроил строгое лицо.
Тут Сайед положил руку на грудь и сказал:
– Картер-эфенди! Какого вы обо мне мнения! Сайед никогда в жизни не обворует возлюбленную своего друга.
Говард рассмеялся.
– Я на это рассчитываю, – ответил он. – Но с пустыми руками ты не ушел, раз шатался в такое позднее время на вокзале, так ведь?
– Правда, Картер-эфенди! – Сайед лукаво подмигнул. – Не стоит беспокоиться о моем пропитании. Всегда можно что-нибудь найти.
Картер на ходу спросил:
– Сайед, ты когда-нибудь задумывался над тем, что нужно получить приличную профессию? Я имею в виду такую, чтобы зарабатывать на жизнь собственными руками?
– О, Картер-эфенди, – ответил парнишка, возведя глаза, – вор-карманник зарабатывает себе на жизнь только руками. Хассан говорит: нет ничего плохого, если бедняк что-то берет у богача.
– Да? Ну, если Хассан так говорит… Значит, ты утверждаешь, что никогда не воровал у бедных?
– Никогда! – заверил его Сайед и поклялся, подняв руку.
– Но как ты узнаешь, мой друг, кто беден, а кто богат? Тут мальчик упер кулаки в бока и ответил;
– Картер-эфенди, Сайеду достаточно одного взгляда, чтобы понять это.
– Но одежду можно сменить!
– Конечно, – подмигнул Сайед. – Одежда о богатстве человека вообще ничего не говорит.
– Но тогда как?!
– Я скажу вам, Картер-эфенди. Богатых людей можно сразу узнать по обуви, и только по ней.
Оба посмотрели вниз. Говард изучал ноги Сайеда, а Сайед – ноги Картера.
– Вот видите, – после паузы сказал юный египтянин, – такой нищий пес, как я, ходит босиком, а…
– Да?
– А когда я вижу ваши стоптанные башмаки, то могу точно сказать, что о богатстве тут не может быть и речи. Впрочем, как и о бедности тоже. Короче, я не запустил бы руку в ваш карман, Картер-эфенди.
– Очень успокаивает! – ответил Говард. – Будем надеяться, что этих правил придерживаются и другие карманники!
Оба расхохотались.
Вечером Картер сменил свою рабочую одежду на чистый костюм. Он даже надел свои лучшие туфли, приобрел на Шариа-аль-Махатта букет жасмина и отправился прямиком к отелю «Луксор», чтобы засвидетельствовать свое почтение леди Коллингем.
Картер как раз хотел спросить у портье о леди Коллингем, как вдруг за спиной услышал голос:
– Говард, как я рада снова видеть вас!
– Элизабет! – удивленно воскликнул Картер и неловко протянул ей букет. – Я узнал о вашем прибытии и тут же поспешил сюда. Позвольте заметить: вы выглядите ослепительно.
Комплименты не были его коньком, и теперь, когда Картеру не очень удалась фраза, он опасался, что леди Коллингем тоже так показалось. Она протянула было руки, чтобы обнять его, но потом вдруг опустила их и приняла букет. Запнувшись, женщина произнесла:
– Говард, позвольте представить вам моего мужа! Мне кажется, вы знакомы.
Картер замер, как соляной столб, и уставился в пустоту. Он видел лишь очертания мужчины, который подошел к нему. Неужели он не ослышался: «Позвольте представить вам моего мужа? Мне кажется, вы знакомы»! Только теперь Говард рассмотрел человека, который подошел к нему и, улыбаясь, протянул руку.
– Спинк? – почти бесшумно спросил Картер, растягивая имя.
– Удивлен? – спросил Спинк и крепко хлопнул Картера по плечу, потому что тот отказался пожать ему руку.
– Можно и так сказать, – пробормотал Говард себе под нос, так что едва ли можно было разобрать слова.
Элизабет постаралась сгладить неловкость встречи и радостно сообщила:
– Роберт рассказывал мне о вас, Говард, и о том, что вы не были друзьями. Но все это в прошлом, и я надеюсь, что ребячество давно забыто.
Спинк кивнул. Говард промолчал. У него просто не укладывалось в голове, как леди Коллингем могла связаться с этим ужасным Спинком.
Она будто читала его мысли.
– Вы, наверное, задаетесь вопросом, как же мы познакомились? – начала Элизабет. – Кеннет Спинк, отец Роберта, владелец большого дома в Саус-Кенсингтоне. Мы соседи. Когда Роберт узнал о смерти моего мужа, он так трогательно заботился обо мне. А затем все и случилось.
– Тогда вас можно поздравить! – горько произнес Картер. Хотя от Элизабет не ускользнули явные враждебные нотки в его голосе, Говард не хотел показывать, что Спинк до сих пор его раздражает. За его жеманной ухмылкой скрывалась лишь ненависть, чистая ненависть.
В этот момент Говарду в голову пришла мысль: можно ли считать случайностью то, что его заклятый враг женился на женщине, с которой он очень сблизился? Сейчас Картеру больше всего хотелось вырвать букет жасмина из рук Элизабет и убежать, но разве она была виновата в сложившейся ситуации? Поэтому Говард скроил дружелюбное лицо и обратился к леди:
– Надолго ли вы сюда прибыли?
Элизабет лукаво взглянула на Спинка и взяла его руку.
– Вы же знаете, что с Робертом произошел несчастный случай. С тех пор ему вреден влажный английский климат. Врачи посоветовали ему побыть в Египте, сухой воздух которого может уменьшить боли. Роберт планирует построить в Луксоре фабрику по изготовлению водяных насосов. Отдельные детали пришлет его отец с фабрики в Сваффхеме. В Египте нужно неимоверное количество насосов для орошения полей. Для начала мы подыщем дом в Луксоре. Вы уже давно здесь живете и, вероятно, могли бы нам с этим помочь. Роберт был бы вам очень признателен. Правда, Роберт?
«Я не возьму из рук этого проходимца ни одного пиастра, – подумал Картер. – Только не у Спинка!»
– Посмотрим, что можно сделать, – ответил Говард скорее из вежливости. Он был уверен, что никогда не будет этим заниматься. Даже Элизабет, к которой он раньше испытывал симпатию, потеряла его расположение.
