Картер с застывшим взглядом стоял в вестибюле отеля. Ему было трудно понять, что Кидик говорит именно с ним, а не с кем-то другим.
– А если я откажусь? – глухо произнес Картер, не глядя на агента.
Кидик помедлил секунду. А Филлис испуганно воскликнула:
– Говард!
Тут Ли Кидик гулко расхохотался, содрогаясь всем телом, а затем, повернувшись к Филлис, сказал:
– Мистер Картер хотел нас напугать, эти англичане известны всему миру своим саркастическим юмором. Я скажу вам одно, мистер Картер, в ближайшие четыре недели не смейте даже думать о том, чтобы улизнуть от обязанностей. Конечно, турне – это напряженная работа, но я посоветовал бы вам при малейших признаках слабости или недомогания подумать о сумме в пятьдесят тысяч фунтов! – При этих словах Кидик в воздухе нарисовал цифру, а Филлис одобрительно кивнула.
В номере Картер упал на кровать и закрыл глаза. Разве он не мечтал стать знаменитым? И вот теперь, когда он достиг своей цели, ему стало не по себе. Словно скала, известность давила ему на грудь. Он тяжело дышал. Ему казалось, что он вот-вот задохнется. За тридцать лет он познал одиночество и даже полюбил его. Ему понадобилось много лет, чтобы не бояться его и даже наслаждаться им. Говард дошел до такого состояния, что тосковал по одиночеству, по тем чувствам, которые оно рождает, например таким, как беспредметное счастье. В одиночестве Говард обрел самого себя. Но все кардинально изменилось в один момент. Вокруг него толпились репортеры с глупыми вопросами, мимо проносились с грохотом автомобили, гудели корабельные сирены, будто предостерегая о надвигающейся катастрофе. В Долине царей, за долгие годы ставшей для него родиной, можно было за полмили услышать, как падает на землю камень, сорвавшийся с утеса. С этими мыслями он и заснул.
Ли Кидик пришел с вечерними газетами, в которых писали о приезде Говарда Картера в Нью-Йорк, и напомнил, что им пора отправляться на вокзал.
Центральный вокзал был всего в четырех кварталах от «Вальдорф-Астории», и Картер настоял на том, чтобы пройти этот путь пешком.
Лондон, конечно, был отнюдь не маленьким городом и не мог пожаловаться на недостаток автомобильного движения, но то, что происходило на улицах Нью-Йорка, не шло ни в какое сравнение. Автомобили рядами стояли на улицах. А на бесконечных перекрестках требовалось присутствие полисменов, чтобы обеспечить проезд.
Все было совсем не так, как в Луксоре, где никто не беспокоился об опоздании поезда, которое не превышало получаса. Здесь же, на центральном вокзале, поезд прибыл вовремя – минута в минуту, а пульмановский вагон остановился точно у прочерченной белой линии. Кидик купил билеты в купе первого класса, обитое плюшем и отделанное деревом. Внутри также был фарфоровый столик для умывания и полки с обеих сторон. Пульмановский поезд должен был стать для Филлис и Картера основным местом обитания на ближайшие четыре недели.
