class="v">И стол разбудил
Шерстяного котёнка:
Котёнок поймал
Шерстяного мышонка:
– Скорей поспеши
К шерстяному барашку!
Старуха решила
Зажарить бедняжку!
Темно. Лишь деревья бормочут спросонок.
Свечки огарок затеплил мышонок,
Под шерстяную шмыгнул ограду
И побежал по кудрявому саду,
Туда, где под грушей большой шерстяной
Домик с крылечком стоит шерстяной.
Мышонок скребётся,
Пищит у дверей:
– Барашек, вставай!
Поднимайся скорей!
Ты слышишь, барашек, —
Недобрая весть:
Хозяйка баранинки
Хочет поесть! —
Жучки, червячки
Затаились в ночи.
Во тьме догорает
Огарок свечи…
Теперь мы с мышонком расстанемся нашим
И сказку свою по-иному довяжем.
Ещё до рассвета проснулась старуха,
Ножик нашарила, кашляя глухо,
Двери ключом шерстяным заперла
И к шерстяному барашку пошла.
Вот груша
И домик его шерстяной.
– Что прячешь ты там,
В узелке за спиной?
Зачем ты, согнувшись,
Крадёшься ко мне? —
Барашек спросил,
Показавшись в окне.
– Мой добрый барашек,
Я в лавке была,
Морковку тебе
В узелке принесла.
Барашек сказал: – Ты несёшь не морковку,
Не свёклу, не пряник, а нож и верёвку! —
Подпрыгнул барашек, мелькнул его хвостик.
Бежит по дорожке. Летит через мостик.
Он скачет и тянет всю нить за собой…
Старуха кричит: – Помогите! Разбой!..
Крыша исчезла
Па доме моём!
Петля за петлёй:
Распускается дом!
Взгляните, что стало
С комодом моим!
Платки и чулки мои
Тают как дым!
И новое платье,
И тёплый чепец!..
Сама я растаять
Могу, наконец!
Так и случилось, быть может. Не знаю.
Старуха ведь тоже была шерстяная.
Пушистую сказку из шерсти овечьей
Прислали посылкою мне издалече
Мои кумовья, и сватья, и родные,
Прислали её чудаки шерстяные.
Большую пушистую сказку мою
Берите, читайте, – я вам отдаю!
1957
КОМАР
О чём поёт, не разберу.
Подставил ухо комару.
– О гений! Гений! – ноет он.
Комарик мал, зато смышлён.
Жужжит, не хочет улетать.
Подставил ухо я опять.
Давай, мол, не стесняйся, мол!
И он пропел:
– Осёл!
Осёл!
1958
ПАРОМЩИК
Всё может случиться,
Иссякнет родник.
Нет! Я не повисну на старой клюке
Немощью ветхой.
Я уйду на большую реку
И наймусь на широкий паром.
Там, намаявшись за день,
Я растянусь блаженно,
Улягусь на лунную тень
И тенью луны прикроюсь.
Под щекою – берег песчаный,
А у ног тот далёкий берег.
Но если дождливой ночью,
Разбушевавшись, река
С каната сорвёт мой паром,
Будите меня!
Не жалея, будите меня!
Лодкой ладони сложу.
Перевезу.
1959
ВАМ, ЛЮДИ
Нету ни воска,
Ни дратвы, ни шила,
Есть у меня
Лишь перо и чернила.
Я все же возьму
Золотую зарю,
Сошью башмачки,
Малышам подарю.
Хоть и босыми
Им бегать нетрудно,
Пусть обуваются
В доброе утро.
Нет ни ножниц,
Ни полотна.
Есть у меня
Бумага одна.
Все же возьму
Этот полдень звонкий
И всем ребятишкам
Скрою рубашонки.
Пусть в мой счастливый
Ситцевый день
Матери всюду
Оденут детей.
Нету ни спиц,
Ни шерсти крученой.
Есть у меня
Карандаш мой точеный.
И все же из солнечной пряжи
Заката
Свяжу колпачки
И отдам их ребятам.
Чтобы все дети,
Вблизи и вдали,
Добрый мой вечер
Вам, люди, несли.
1960
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Пароход и якорь.
Ходики и гири.
А у дома фонари:
Раз, два, три, четыре.
Якорь бросит
Пароход,
Кто-то на берег
Сойдёт,
Мимо ярких
Фонарей
Поспешит домой
Скорей.
Мирно ходики стучат,
Тишина в квартире,
Лучше дома не найти
Места в целом мире.
1960
МОЙ ДЕД
Не вчера, не сегодня
И, как видно, не в прошлом году,
Давно,
Но, возможно, не очень
Мой дед узнал,
На свою, как известно, беду,
Что там – по ту сторону ночи,
Горящие свечи
За тысячу лет
Наплакали город,
Прекрасней которого нет!
И, услыхав от кого-то
Про замки, утесы и гроты,
Дед мой
Запряг свою старую клячу,
Бабушку расцеловал
Напоследок…
И за телегой
Побрёл наудачу
Сказку искать
Мой доверчивый предок.
Что ему там понадобилось,
Был бы здоров и жив?!
Но, говорят, фантастический
Город из воска
Красив…
1960
КНИГА МОЕГО ДЕДА
В этой древней книге,
Менаду книжных корочек,
На странице тысяча
Триста тридцать три —
Червячками книжными
Выточенный город
С кривыми переулками,
С домами,
Посмотри!
Выточили город,
Всё равно что вышили,
Это удивительно,
Какие существа!
Так бы там и жили
И никогда не слышали,
Что существует небо,
И солнце,
И трава.
1960
ОЗОРНИЦА
Семь дней в неделе,
Семь тревожных дней.
Я принёс их
Моей озорнице.
Едва взглянула —
«Мало, – сказала она, —
Мало тепла».
Тогда я принёс ей
Семь лунных ночей,
Я принёс
Семь бессонных ночей.
