На столе — две большие чашки.
Между ними — стеклянный чайник со свежезаваренным чаем.
— Черный. Или?..
— Черный.
Гренс выпил свою чашку, и Огестам наполнил ее снова.
— Вкусно. Почти как из автомата в коридоре.
— Время — четверть пятого. Чего вы хотели?
Портфель уже лежал на столе. Гренс расстегнул его и вытащил три папки.
— Узнаете вот это?
Огестам кивнул:
— Да.
— Три расследования, над которыми мы вместе работали в прошлом году.
Гренс по очереди указывал на папки:
— Тяжкое преступление, связанное с наркотиками, корпус «Р», Регерингсгатан. «Судим, но оправдан». Нарушение Закона об оружии, пешеходный переход под мостом Лильехольмсбрун. «Судим, но оправдан». Попытка разбойного нападения, Магнус-Ладулосгатан. «Судим, но оправдан».
— Вы не можете говорить потише? Жена спит. Дети спят. — Огестам указал на потолок и верхний этаж.
— У вас есть дети? В прошлый раз не было.
— Теперь есть.
Гренс понизил голос:
— Вы помните эти дела?
— Да.
— Почему?
— Сами знаете. Мне пришлось закрыть их. Из-за недостатка улик.
Гренс убрал папки, поставил на их место ноутбук, который совсем недавно стоял за запертой дверью на столе начальника полиции лена. Поискал среди документов, как тогда, и развернул экраном к прокурору:
— Я хочу, чтобы вы почитали.
Огестам взял чашку с чаем, поднес к губам — и застыл, пальцы будто окоченели.
— Это что такое? — Он смотрел на Эверта. — Гренс! Что это?
— Что это? Это те же адреса. Те же даты. Но другая правда.
— Я не понимаю.
— Вот это? Тяжкое преступление, связанное с наркотиками, корпус «Р» на Регерингсгатан. Но то, что случилось на самом деле. Описано в секретном донесении, автор — полицейский, который не расследовал это дело.
Гренс снова поискал:
— Еще два. Читайте.
Шея Огестама пошла красными пятнами. Рука ерошила волосы.
— А это?
— Это? Нарушение Закона об оружии, пешеходный переход под мостом Лильехольмсбрун. А это? Попытка разбойного нападения, Магнус-Ладулосгатан. И тоже — то, что случилось на самом деле. Тоже описано в секретном донесении, полицейским, который не вел расследование.
Прокурор встал.
— Гренс, я…
— И это только три из трехсот двух дел, которые расследовались в прошлом году. Они все здесь. Ни в одном случае мы не докопались до правды. Эти преступления покрывали, чтобы раскрыть другие преступления. Есть официальные расследования, вроде тех, что ведем мы с вами. И есть те, которые собраны здесь, только для полицейского руководства, в секретных донесениях. — Эверт Гренс смотрел на мужчину в халате, сидящего перед ним: — Ларс, вы принимали участие в двадцати трех из них. Вы выдвигали обвинение — и все, дело закрывалось, потому что у вас не было всей той информации, которая имелась в настоящих, секретных рапортах. Той, из-за которой пропал стукач.
Огестам застыл.
Он сказал — Ларс.
Ощущение… странное, незваное. Это же просто мое имя. Но в устах Гренса… оно становится почти неприятным.
Раньше он никогда не называл меня по имени.
Я не хочу, чтобы он снова назвал меня так.
— Стукач?
— Стукач. Осведомитель. Агент под прикрытием. Человек с уголовным прошлым, который совершает преступление, но мы плюем на это, потому что он помогает нам раскрыть другое преступление.
Огестам так и держал чашку у рта. Он снова сел.
— Чей ноутбук?
— Не скажу.
— Чей?
— Начальника полиции лена.
Огестам встал из-за стола, вышел из кухни и энергично зашагал вверх по лестнице. Гренс посмотрел ему вслед.
У меня есть еще кое-что.
Вестманнагатан, семьдесят девять.
Вестманнагатан ты тоже получишь. Когда мы закончим вот с этим. За двадцать четыре часа.
Снова энергичные шаги, теперь — вниз по лестнице. Прокурор принес принтер, подключил его к ноутбуку, и они услышали, как триста две распечатки ложатся в стопку, одна за другой.
— Вы вернете его на место?
— Да.
— Вам нужна помощь?
— Нет.
— Точно?
— Дверь не заперта.
Солнце заливало кухню, свет, который только что мешался со светом ярких ламп, теперь справлялся собственными силами. Гренс не заметил, когда Огестам выключил освещение.
На часах всего половина пятого, но уже стоял ясный день.
— Ларс.
Молодая, спутанные волосы, белый халат, белые тапочки; утомленный вид.
— Прости. Мы тебя разбудили?
— Почему ты не спишь?
— Это Эверт Гренс, и…
— Я знаю, кто это.
— Я скоро приду. Мы только закончим вот с этим.
Женщина вздохнула. Она весила немного, но, когда она пошла назад в спальню на втором этаже, шаги ее были тяжелее, чем у Гренса.
— Прошу прощения.
— Она снова уснет.
— Все еще сердится?
— Она понимает, что вы тогда ошиблись. И я тоже понимаю.
— Я извинился. И, черт возьми, это было пять лет назад!
— Гренс!
— Что?
— Вы опять кричите. Смотрите не разбудите детей.
Огестам вылил остатки из обеих чашек в раковину, горький осадок, что вечно вязнет в зубах.
— Хватит с меня чая. — Он поднял стопку из трехсот двух только что распечатанных документов. — Не важно, сколько времени. Это… моя усталость прошла, Гренс, я… разозлился. А вот это мне нужно, чтобы успокоиться.
Огестам открыл шкафчик над раковиной. На верхней полке — бутылка «Сиграм» и приличных размеров стаканы.
— Что скажете, Гренс? — Огестам наполнил два стакана, чуть не долив до половины.
— Сейчас половина пятого утра!
— Иногда приходится.
Другой человек.
Эверт Гренс слабо улыбался, Огестам тем временем выпил половину.
А ведь комиссар руку бы дал на отсечение, что молодой прокурор — трезвенник.
Гренс чуть помедлил и тоже выпил. Вкус оказался мягче, чем он ожидал, виски отлично сочеталось с кухней, пижамой и халатом.
