Брок снова начал плакать, когда заговорил об этом, а Алекссмотрела на него в немом изумлении. Он никогда ей об этом не рассказывал.Наоборот — он использовал свою сестру как пример стойкости, когда Алексподумывала о том, чтобы отказаться от лечения.
— Понимаешь, она просто сдалась, — продолжалон. — Она перестала ходить на сеансы химии. Она умирала в течение года…Мне был двадцать один год, и я ухаживал за ней в ее последние месяцы. Я хотел,чтобы она выжила, но она была не в силах справиться с болезнью. А ее мужоказался настоящим мерзавцем, совсем как Сэм, — добавил он, со значениемглядя на Алекс. — Он и пальцем не пошевелил ради нее, когда она умирала, иженился вторично через полгода. А ей было всего тридцать два года, и она былатакая красивая…
Брок надолго замолчал в объятиях Алекс, жалевшей обоих.
— Господи, как жаль… Почему ты мне не говорил? —Она чувствовала себя ужасно. Брок так обнадеживал ее в течение всего тоговремени, когда она болела, и она только теперь поняла, каково ему былонаблюдать за повторением всего, что происходило с его сестрой.
— Я не хотел, чтобы ты сдавалась, — объяснил Брок,вытирая слезы. Вспомнив о сестре, он понял, что любит Алекс больше чемкогда-либо. В какой-то степени его чувство к Алекс было второй возможностьюспасти сестру. И Алекс была в чем-то на нее очень похожа.
— Поэтому я так и давил на тебя, чтобы ты не прекращалакурса химиотерапии… Я не хотел, чтобы и с тобой произошло то же самое, и неговорил, что она умерла, чтобы ты не последовала ее примеру.
— Ты должен был сказать мне. Мне нужно было бы этознать.
Брок ничего не ответил — он молча сидел и вспоминал.
Алекс протянула ему бумажный носовой платок, чтобы он вытернос. Она спрашивала себя, о чем еще он умалчивал, хотя то, что он не рассказало сестре, было проявлением доброты с его стороны.
— Мне просто очень страшно, — признался ей Брок,когда они уже возвратились к ней в кабинет. — Я боюсь, что ты к нему вернешься…ведь он все еще тебя любит. Это у него на лице написано… Мне очень тяжелосмотреть на вас, когда вы вместе.
Алекс знала, что он говорит правду, — Сэм еедействительно любил. И она не могла этого изменить. Она сама сохранила к немупрежние чувства. Но было уже слишком поздно.
Все было кончено. А Сэм скоро исчезнет из ее жизни, и онаего, возможно, больше не увидит и не будет спрашивать себя, что она испытывает.Останутся только воспоминания, сожаления и разочарования. И память о болеесчастливых днях, когда она не была больна. Но именно этих мыслей Брок и боялся.
После этого разговора они снова занялись работой, а наследующий день Алекс начала готовиться ко дню рождения Аннабел. Она знала, чтоСэм придет к ним, и надеялась, что Брок поведет себя разумно. В конце концов онрешил, что всем будет легче, если он проведет этот вечер у себя дома. Алекс нестала с ним спорить, хотя Аннабел была очень разочарована.
— Интересно, сколько мне будет лет, когда я выйду изтюрьмы? — задал риторический вопрос Сэм, поедая праздничный торт. Алексвздохнула. Сэму был всегда свойствен черный юмор; но после их совместного обедаон пребывал в очень приличном настроении.
— Я надеюсь, лет сто, когда ты будешь слишком стар,чтобы помнить, кто я такая, — ответила она.
— Не рассчитывай на это. Я бы хотел пообедать с тобойна следующей неделе, перед судом, если тебя это устраивает, — продолжалон, положив кусок торта на тарелку. — Нам надо выяснить все тебесчисленные вопросы, которые связаны с Аннабел.
У меня все еще остались деньги на ее воспитание иобразование.
Месяц назад он продал свою квартиру, и деньги частично ушлина оплату адвокатов. Остальное он хотел отдать Алекс для содержания дочери.
— Могу я тебе доверять? — спросила она, и Сэмрассмеялся. Проблема была в том, что она не могла доверять себе. Впрочем, ониоба не могли доверять себе и прекрасно об этом знали.
Сэм сохранил свою прежнюю привлекательность в ее глазах, ноАлекс пообещала себе, что никогда к нему не вернется., Теперь она принадлежалаБроку.
— Если хочешь, возьми с собой телохранителя, только неприводи своего чудо-мальчика.
— Перестань его так называть. Его зовут Брок. —Неужели Сэм не может по крайней мере проявлять к нему уважение? Тем более чтоБрок так замечательно общается с их дочерью.
— Прости. Я не знал, что ты так болезненно к этомуотносишься. — Печально поглядев на Алекс и коснувшись ее руки, Сэм болеесерьезным голосом добавил — Он удочерит Аннабел?
— Думаю, что да, — мягко сказала Алекс. Они сБроком нежно друг друга любили, и хотя в последнее время их отношения немногообострились из-за Сэма, Алекс была уверена, что, как только ее муж их покинет,все придет в норму. Покинет. Алекс было больно слышать или произносить этослово.
Уйдет. Сэм уйдет навсегда.
— Ну так что, пообедаешь со мной? — снова спросилон, и Алекс кивнула:
— Попробую.
— У меня не так много времени, Алекс. Не надо играть сомной в кошки-мышки. Я буду ждать тебя в понедельник вечером в «Карлайле».
— Хорошо. Я приду.
— Спасибо.
Но когда она сказала об этом Броку, он пришел в бешенство.
— Ради Бога, перестань. Я могла бы соврать тебе, но яже не стала этого делать.
— Зачем ему нужно с тобой видеться?
— Потому что он хочет дать мне денег для Аннабел. Этовполне разумное объяснение.
— Скажи ему, чтобы он послал тебе чек.
— Нет, — разозлилась Алекс, которую начиналираздражать эти бесконечные вспышки ревности. Когда ее беспрестанно рвало втуалете, Брок вел себя куда лучше. — Хватит вести себя так, как будто тебечетыре года. Я обедаю с моим бывшим мужем, черт побери!
С этими словами Алекс ушла в свою спальню, хлопнув дверью.Когда она через некоторое время вернулась в гостиную, Брока в квартире не было.Он вернулся к себе, и Алекс даже не пожалела об этом — слишком уж сильно он нанее давил.
В понедельник вечером она приехала в номер Сэма в «Карлайле»в назначенный час. Он встретил ее в темно-сером костюме, белой рубашке и синемгалстуке от Эрме. Сэм выглядел очень серьезным. Днем он встречался со своимиадвокатами, но Алекс не видел.
— Как твои дела? — светским тоном спросила Алекс, садясьна кушетку. Она заметила, что Сэм выглядел очень усталым и постаревшим, чтобыло, впрочем, вполне объяснимо. Последние события его жизни не проходили даромдля его здоровья.
— Ничего хорошего, — просто ответил он. —Филип Смит считает, что судья засадит меня на порядочный срок, что и заставиломеня тебя пригласить.
С этими словами Сэм выложил на стол два чека.
