— Давай!
В тот же миг из замаскированных окопов грянула винтовочная пальба. Немцы рассыпались и укрылись, кто как смог. И тогда другая группа партизан, засевшая на гребне позади немцев, открыла огонь, вынуждая противника двинуться назад. Правда, начальный успех был недолог. Бронемашина повела ответный огонь, а опытные и дисциплинированные немецкие солдаты стали формироваться в небольшие боевые единицы.
Если начало сражения было бурным и шумным, теперь все превратилось в сущий хаос. Атакующие стреляли не переставая, уже дула их винтовок светились в темноте, как раскаленная кочерга. Джеймс встревожено искал глазами Ливию, ее не было видно. И вот они уже врезались в немецкие позиции, и образовалась такая толчея, что уже не было возможности ни искать кого-то, ни думать ни о ком, кроме тех, кто был тут, справа и слева.
Джеймс услыхал знакомый вой, как зудение бензопилы, прорезавший шум сражения. Этот жуткий звук он знал по Анцио — заработал тяжелый пулемет «Шпандау». Распахнув боковины кузова грузовика «MG-42» где-то посреди колонны, немцы вели беглый огонь из пулемета, кося и своих, и партизан в лихорадочном стремлении переломить бой в свою сторону. Джеймс нырнул в ров и оказался рядом со Слоном.
— Этот «Шпандау» нам совершенно ни к чему, — бросил Слон. — Думаю, смогу его как-то уговорить. — Он вытащил из кармана немецкую мину. — Сейчас в любой момент им придется перезаряжать ленту.
— Я с тобой! — сказал Джеймс.
И стал поспешно вставлять в свой автомат новую обойму.
— Не стоит, — сказал Слон. — Может быть опасно. К тому же, тебе Ливию надо отыскать.
— Не дури! Тебе нужно прикрытие.
— Элене передай от меня привет, — сказал Слон, переваливаясь через край рва.
Чертыхнувшись, Джеймс впихнул обойму и двинулся следом, низко пригибаясь к земле, пуская вправо и влево короткие очереди. Внезапная резкая боль в левом плече откинула его назад. Но он видел, как Слон, подползая к огневой точке, швырнул гранату прямо в пулемет. Что-то вспыхнуло, и грузовик взлетел на воздух, превратившись в огненный шар, втянувший в себя немало немецких солдат.
Уже через десять минут все было кончено, оставшиеся немецкие грузовики либо покатили обратно в долину спасаться, либо были захвачены партизанами. Но победа досталась слишком дорогой ценой. Партизаны потеряли боле половины своих людей. Джеймс отправился на поиски Ливии. Заглядывал в лица лежавших на земле, чтобы понять, нет ли ее среди раненых. Наконец он ее увидал: Ливия сидела на склоне горы возле мертвого Слона. Джеймс присел рядом, и они долго сидели молча. Когда наконец Ливия заговорила, ее голос прозвучал хрипло, устало:
— Я хочу домой…
Назавтра, когда они хоронили павших, еще одна колонна появилась в долине. Но на сей раз униформа была не серого, а защитного цвета, на антеннах машин развивались флажки союзных войск.
Джеймс в качестве переводчика отправился вместе с Дино. Рука с забинтованной раной от пули висела на перевязи. Он рассказал прибывшим, что происходило вчера, и командир части выразил партизанам благодарность.
— Кстати, — спросил он у Джеймса, — где вы так хорошо выучили английский? Для итальянца вы говорите просто великолепно.
Джеймс открыл было рот, чтобы объясниться, но почему-то у него вырвалось:
— Видите ли, я родился в Англии. Но вырос в Неаполе.
— Я так и думал. Ладно, мы поспешим за фрицами. Спасибо вам за все.
Когда они шли вверх по холму вдоль линии свежих могильных крестов, Дино заметил:
— Ты не сказал ему, что ты англичанин.
— Не сказал, — кратко подтвердил Джеймс.
Дино задумчиво на него взглянул. Остановился у ряда могил.
— Сколько крестов… Хотя есть и еще одно свободное место.
— Где это? — не понимая, спросил Джеймс.
Дино указал пальцем:
— Там, в конце. Приятно упокоиться тут, ты как считаешь?
— Красивое место.
— Может, и тебя здесь похоронить, рядом с твоим другом Слоном, а? «Здесь лежит Джеймс Гулд, офицер Британской армии, отдавший жизнь, доблестно сражаясь вместе с партизанами»… и так далее, и так далее…
— Дино, — сказал Джеймс. — Ты хочешь сказать, что мне… стоит пропасть без вести?
Дино вынул что-то из кармана:
— Вот, — сказал он, разворачивая.
Это был партизанский красный шейный платок. В уголке вышито имя: «Джакомо».
— Он был хороший человек, — тихо сказал Дино. — Один из многих хороших ребят, похороненных здесь. И думаю, он не стал бы возражать, если б ты носил его платок. Это ничем не хуже любого удостоверения личности, как ты думаешь? Этот платок да еще и письмо, написанное мной с благодарностью за твою помощь, откроет тебе не одну дверь в Италии после войны.
Дино вложил платок Джеймсу в руку.
— Вези ее домой, Джакомо! Вези Ливию обратно в Неаполь!
Глава 45
Семьдесят миль — семьдесят миль отвоеванной земли, уже обчищенной до предела двумя армиями. Есть было нечего, но они шли и творили пищу из воздуха.
— Что ты приготовишь мне сегодня на ужин, Жемс?
— Сегодня… — в раздумье лицо его напряглось, задача была не из легких, — сегодня я приготовлю тебе антипасто с noci in camicia, с грецкими орехами в пармезановом масле.
— А грецкие орехи из Сорренто?
— Разумеется. В тонкой скорлупке и прямо с дерева. Ни какие-то там ссохшиеся, что у англичан в ходу.
— А масло ты как приготовишь?
— Ясное дело заранее. Заблаговременно — часа эдак за два до ужина, так чтобы аромат базилика и пармезана полнее слился с ореховым.
— Правильно, — кивает она, — жаль только, что есть мне сейчас хочется. Это потому что идем и идем. Может, сделаешь мне мисочку пасты? Чтоб побыстрее?
— Конечно! Как насчет fettuccine al limone?
— Отлично!
— Тогда иду кипятить воду, чтоб заложить fettuccine…
— Ты хочешь сказать, что пасту не сам приготовил? — перебивает она.
— Гм… Ну, положим, сам. А теперь тру цедру примерно с полудюжины лимонов.
— Про лимоны расскажи.
— Лимоны из Амальфи, разумеется, очень крупные, и такие бледно-желтые, почти белые. На вид — бр-р-р! Противные, толстокожие, ведь чем толще кожа, тем слаще сок.
— Вот именно.
— А теперь просто смешиваю лимонную цедру с маслом и сливками…
— Сливок сколько? — спрашивает она. — И сколько масла?
— Quando basta. Сколько нужно.
Она одобрительно кивает:
— Так. Жемс, когда-нибудь ты заделаешься настоящим поваром.
