Но у этой трапезы существует свой ритуал, и он исполняется каждый год со времени окончания войны. Когда гости подносят к столу свои бокалы со сверкающим prosecco,[72]им прежде всего подают по миске жидкой, пустой похлебки. Она чуть питательней жижи из-под пасты, в ней плавают несколько простых фасолин, приправлена она слегка бараньим жиром, и, честно говоря, на вкус не слишком хороша. Самые юные участники сборища, — которые по возрасту вряд ли знают сами, что такое война, — морщат носы, и отодвигают миски, едва попробовав. Но старшие едят похлебку медленно и молча, и в глазах у них далекое воспоминание, так как вкус похлебки переносит их в другое время, воспоминания набегают толпой, наполняя застолье другими, ушедшими лицами.
Потом, когда похлебка съедена, подается моццарелла. Разливается вино; пальцы ломают хлеб. Начинаются разговоры, переходящие в споры, но постепенно возвращающиеся в прежнее спокойное русло. Цивилизация возобновляет свой естественный ход.
За столом есть и малые дети — десятки детей, так как сразу после войны грянул такой взрыв рождаемости, какого мир до сих пор не знал. Некоторые детишки слегка робеют, еще не привыкнув к тому, что разговоры ведутся сразу на нескольких языках. Застолье продолжается, и поскольку старшие, как видно, кроме своих разговоров ни о чем другом не помышляют, младшее поколение по одному выскальзывает из-за стола, собираются группками, и в зависимости от возраста и от пола, затевают игры, или слоняются со скучающим видом, или флиртуют друг с дружкой.
Время от времени их призывают за стол, к центру сборища, чтоб обменяться мнениями, или сунуть им в рот вкусненькое или просто привлечь к одному из многочисленных тостов, которые то и дело поднимаются за столом. И молодежь поднимает свои стаканы за победу, о которой не знает ничего, кроме того, что проходит в школе или слышит от родителей.
А если на глазах у молодых Ливия Пертини, когда мимо проходит муж, ласково касается его рукой, или он наклоняется к ней и мимоходом целует — привычно, почти безотчетно, прерывая разговор, чтоб коснуться губами ее губ, — молодые, конечно же, насмешливо-брезгливо морщатся или отпускают мелкие шуточки. Ведь они, знающие так мало о войне, о любви знают еще меньше. Так уж заведено: каждому поколению не возбраняется считать, что это открытие они сделают сами для себя.
К тому же им предстоит нечто куда завлекательней. Глядите, прибывает очередное блюдо: и повара триумфально выносят долгожданное абрикосовое dolce.
Выражение благодарности
Многие события и случаи из этой книги имели место в действительности и взяты мною из свидетельств современников, хотя моей целью был, прежде всего, не точный пересказ, а ощущение подлинности времени. Я главным образом отталкивался от замечательной книги Норманна Льюиса «Неаполь 1944 года», его дневника тех лет, когда он служил в армейской контрразведке. Приведу в качестве наиболее яркого примера отрывок из его записи от 5 апреля: «К данному моменту завершено расследование по двадцати восьми соискательницам разрешения на брак с нашими военнослужащими. Доказано, что двадцать две из них — проститутки… Надо как-то помочь этим просительницам оформить брак с нашими солдатами. Большинство из двадцати двух, получивших отказ, производят впечатление добрых, энергичных и хозяйственных женщин, к тому же внешне они весьма привлекательны».
Кроме того, Льюис был в 1944 году свидетелем извержения Везувия, которое, по свидетельствам многих очевидцев, могло быть намного разрушительней, если бы не операция по спасению населения, предпринятая американскими и британскими военными под командованием полковника Джеймса Кинкейда. По сути, от извержения больше всего пострадали городки Сан-Себастьяно и Масса, и еще оно уничтожило почти полностью эскадрилью бомбардировщиков В-25 на аэродроме в Терциньо. В настоящее время вблизи или вокруг вулкана проживает более миллиона человек: сейсмологи утверждают, что, возможно, ожидается очередное извержение.
Льюис также упоминает об «абсолютно идиотской идее диверсионного управления» отлавливать в Неаполе зараженных сифилисом проституток и отправлять их на относительно чистую от сифилиса немецкую территорию. Эта схема, которая уже до того имела некоторый успех во Франции, после нескольких попыток была отвергнута в Италии по причине резкого протеста причастных к этому женщин.
Я крайне благодарен сотрудникам Имперского военного музея в Лондоне, которые предоставили мне возможность изучить несколько неопубликованных отчетов о жизни в оккупированном Неаполе и даже снабдили меня картой города, каким он выглядел в результате бомбежек, единожды отпечатанной для отпускных военнослужащих. К счастью, «Зи Тереза» по-прежнему существует — недавно я лакомился там превосходным мини-осьминогом, тушенным в соке кальмаров с томатами.
Человек, утверждавший, что Бетховен — бельгиец, не выдуманное лицо, что следует из воспоминаний Э. М. Форстера, изложенных в его эссе 1958 года «Вид из несуществующей комнаты».
Цитаты в главе 19 взяты из двенадцатого издания книги «Супружеская жизнь» доктора Мэри Стоупс. К сороковым годам книга сделалась очень популярной, этот справочник по сексуальной жизни разошелся тиражом более миллиона экземпляров.
Я также отдаю дань книгам: «Ее словами» Софи Лорен, где описывается детство в военном Неаполе и Поццуоли; «Дорогая Франческа» Мэри Контини, где содержится много рецептов и воспоминаний о бабушке и деде, уроженцах Кампаньи; а также военным мемуарам — «Галерея» Джона Хорна Бернса, «От плаща до кинжала» Чарлза Макинтоша и «Рим, 1944» Рейли Тревельяна. В отношении неаполитанской кухни я пользовался источниками «Рецепты и воспоминания» Софи Лорен и «Полное собрание рецептов итальянской кухни» Антонио и Пришиллы Карлуччо. Огромное спасибо Джэми за рассказ об использовании шкафа для бумаг в качестве печки.
Предположение о том, что Служба Контрразведки (CIC) — впоследствии широко известная, как ЦРУ, — тайно пыталась препятствовать действиям коммунистически настроенных партизан, стало известно под названием «Операция Гладио». Я благодарен Блейзу Дагласу за то, что указал мне на это.
Некоторые мои друзья, в том числе Бобби Себайр и Питер Бегг, прочли рукопись и сделали свои замечания. Особая благодарность Тиму Райли, который не поскупился дать ответ на мое пожелание выслушать самую строгую критику.
Как-то за великолепным итальянским обедом мой агент Кэрэдок Кинг надоумил меня начать писать этот роман, а через полтора года за аналогичным обедом надоумил его закончить. Сомневаюсь, чтобы и первое, и второе было бы совершено без его помощи. Я также весьма признателен своему издателю из «Тайм Уорнер» Урсуле Макензи, которая убеждала меня писать все что мне хочется, и моему редактору Джо Дикинсон, которой пришлось терпеть меня — порой нетерпимого, — в результате чего книга «Брачный офицер» складывалась медленно.
Эту книгу я посвящаю своему отцу, представителю необыкновенного поколения юношей и девушек, решивших для себя в 1939 году, что демократия, порядочность и доброта стоят того, чтобы за них отдавать свои жизни. Ведь пока человечество продолжает рассказывать истории, история о них будет рассказываться и пересказываться, вдохновляя всех нас.
