мы с Кассиусом нашли пляж, на который я тебя приводила. Выйдя из пещеры, мы увидели, что освещенный лунным светом песок сплошь усеян морскими звездами. Прекрасное то было зрелище! Бредя куда глаза глядят, мы наткнулись на одну бедняжку, которая забралась слишком далеко, и волны не могли ее достать. Она начала подсыхать, над ней кружили чайки. Я отнесла ее к воде. А отпустив, упала на колени и зарыдала. С той ночи я плакала впервые.
Мое тело сотрясали рыдания, и Кассиус опустился рядом со мной и обнял, не говоря ни слова. У меня болел живот, терзали фантомные боли в ребрах. Я рыдала до тех пор, пока не осталось больше слез, а когда поднялась на ноги, отправила те воспоминания в дальний угол души и больше не позволяла им подняться на поверхность. Через несколько месяцев я познакомилась с тобой.
Завершив рассказ, Скарлетт прижалась к Сорину, который взмахом руки разжег в камине огонь.
– Прости, что не уследил за огнем и он погас, – сказал он, переплетая свои пальцы с ее.
– Это темная история, – ответила она. – Имеет смысл рассказывать ее в темноте.
– Как ты можешь находиться с ним в одной комнате?
– Ну, я с ним не миндальничаю, – с горечью произнесла Скарлетт. – Слова, которые я ему говорю, тщательно подбираются. Это действительно игра, в которую мы играем, но мне удается опережать его на шаг или два.
Сорин вспомнил взаимодействия между Скарлетт и Микейлом, свидетелем которых ему доводилось быть. Как в день их знакомства она говорила о том, что считает мужчин неадекватными. Как ранним утром Дрейк предупредил ее о присутствии Микейла. Как несколько ночей назад она запаниковала от перспективы танцевать с ним, ощутить на своем теле его руки.
– Не нужно меня жалеть, – тихо проговорила Скарлетт, глядя на свои колени и на их соединенные вместе ладони.
Сорин протянул другую руку и приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. При виде слез на ее щеках у него сдавило грудь.
– Я не жалею тебя, Скарлетт. Твое прошлое делает тебя такой, какая ты есть, даже если тебе довелось пережить сущий ад. Оно может либо сломить тебя, либо закалить. Я восхищаюсь твоим мужеством и негодую из-за того, что тебе пришлось пережить, но жалости к тебе не испытываю.
– В иные дни – а таких большинство – мне кажется, что ему удалось сломить меня, – прошептала она. – Тогда я жалею, что он меня не убил.
Нахлынувшие на Сорина страх, паника и безграничное отчаяние были сравнимы с тем, как если бы его сунули под ледяную воду и не давали всплыть.
– Не вздумай, – сказал он чуть слышно. – Никогда больше не произноси этих слов.
Еще несколько секунд Сорин удерживал ее подбородок, глядя в льдисто-голубые глаза. Когда он отпустил ее, она прижалась лбом к его груди. Он медленно погладил ее по волосам, прокручивая в голове то, что только что узнал. Нужно раскрыть ей правду о ее матери и ее наследии, но он был не в силах затронуть эту тему сейчас, после ее душераздирающего рассказа.
Часы на каминной полке показывали, что близится полночь. Скарлетт положила голову ему на плечо, и еще через десять минут молчания, когда каждый размышлял о своем, Сорин понял, что она заснула. Он разбудил ее, чтобы она выпила отвар, и она тут же снова засопела. Сорин взмахнул рукой, и во вспышке призрачного пламени возникла подушка из спальни. Он положил ее себе на колени и осторожно уложил на нее Скарлетт, чтобы у нее не затекла шея. Она вздохнула во сне, вытянула ноги и слегка поморщилась от напряжения в животе.
Сорин и сам не знал, кого хочет убить больше – Лорда наемников или Микейла Лэйрвуда.
Он накрыл Скарлетт одеялом и послал через него потоки тепла. Он наблюдал за тем, как она спит, как делал не раз за последние несколько дней. Ее дыхание было медленным и ровным. Он погладил ее по волосам, коснулся пальцами щеки.
На него быстро навалилась усталость, и он понял, что почти не спал последние несколько ночей. В отсутствие доступа к магии сна ему требовалось очень мало, но когда магия текла по венам, запасы энергии расходовались быстро. Он откинулся на спинку дивана, стараясь не потревожить сон Скарлетт.
Он оказался совершенно не готов к этому разговору, и даже проживи еще столько лет, сколько уже ходил по земле, не приблизился бы к тому, что ей пришлось пережить. Теперь он понял, почему она преуменьшала свои способности. Почему жила в уединении в поместье лорда Тинделла. И почему тогда в тренировочном бараке заявила, что у нее нет желания там оставаться.
Сорин понимал ее и Кассиуса – и то, кем они стали друг для друга. Кассиус не давал ей сломаться и делал все возможное, чтобы она не переступила черту.
«Когда дело касается Скарлетт, я превосхожу всех».
Сорин наконец позволил себе признать, что ревнует. Ревнует к дружеской легкости между ней и Кассиусом. Ревнует к Каллану и к тому, сколько ночей он провел рядом с ней. Ревнует к Нури, которой были известны подробности о Скарлетт – и которыми она не хотела делиться.
А теперь еще Микейл. Сорин не представлял, как после всего, что узнал, будет встречаться с ним, смотреть ему в лицо.
Проваливаясь в сон, он позволил себе признать кое-что еще, то, что долгое время гнал прочь. То, о чем в последние несколько месяцев отказывался даже думать, не считая это возможным. Он вспомнил старое пророчество, сделанное оракулом несколько лет назад. От которого, как считал, удалось убежать, но которое в конечном итоге все равно его настигло.
Глава 37
Скарлетт
Скарлетт проснулась за час до рассвета или около того. Единственным источником света был потрескивающий в камине огонь. Сорин обнимал ее защитным жестом, его ладонь покоилась у нее на плече. Повернувшись и увидев, что он спит, она всмотрелась в смягчившиеся черты его лица. Хоть они и были знакомы всего несколько месяцев, это не помешало поделиться с ним тем, чем не делилась ни с кем другим. И хотя девушке нравилось целовать его, она не могла отделаться от чувства вины за то, что было у нее с Калланом, несмотря на все попытки покончить с прошлым.
Скарлетт смотрела на огонь, позволяя мыслям блуждать. Вдруг на нее нахлынули долго сдерживаемые воспоминания. Веда ранит Кассиуса.
