Риу-Негру шли по левому берегу, совершенно не смешиваясь с жёлто-бурыми водами Амазонки по правому берегу; граница вод пролегала примерно посередине.
Мимо путешественников медленно проплывала красота окружающих мест. Вот на берегу, на стволе поваленного дерева, сидит желтоклювый тукан: близоруко уставившись на шлюпки, он некоторое время их рассматривал; затем, испуганный плеском воды о вёсла, громко заклохтал и, сорвавшись с места, улетел прочь. Мимо них пролетали стаи ярко-розовых цапель; освещенные низким утренним солнцем, они казались яркими вспышками на фоне неба.
Тысячи белых цапель парили над водой, и их пронзительные крики присоединялись к общему гомону джунглей. Подняв глаза к небу, Палас увидел десятки ярко-красных ибисов, круживших у них над головой. Уродливый тапир плескался у берега; завидев лодки, его черное, похожее на обрубок тело с шумом и брызгами просилось в воду.
Чуть далее по течению реки из воды вдруг стали появляться узкие зубастые пасти.
— Пётр Семенович, должно, крокодил! — вскричал встревожено мичман. Одного из «крокодилов» матросы подстрелили. а затем добыли острогой; однако, пришвартовав его к борту шлюпки, увидели, что на самом деле, это какая-то странная рыба. Пётр Семёнович, осмотрев наскоро добычу, заявил даже, что это, вероятно, дельфин: существо не имело жабр, зато в голове его обнаружилось дыхательное отверстие. Все сочли это совершенно невероятным.
— Тут не может быть дельфинов, они суть морские рыбы! — убеждённо заявил Корзинщиков. Паллас хотел осмотреть добычу на привале, но, когда лодки причалили к берегу, оказалось, что добытый «аллигатор» полностью кем-то съеден.
Через семь дней, миновав множество островов, загромоздивших устье Амазонки, путешественники оказались в порту Макапа. Тут был найден негоциант Мигель Гонсалес — купец из города Порто, ставший агентом по закупке латекса. По договорённости с ним, дон Мигель закупал в Бразилии для экспорта в Россию латекс, в любых количествах, доставленных Де Соузой в Макапу. Однако, поскольку объемы эти были довольно малы, и не загружали корабль даже на треть, остальной объем грузился иными бразильскими товарами — хлопком, сахаром и кофе. Так или иначе, всё эти грузы будут востребованы. Конечно, никто из исполнителей не знал, зачем в далёком Петербурге нужен латекс… Пока не знал!
Глава 36
Был прекрасный майский день. В Петергофе запустили фонтаны; мы прогуливались по аллеям, гранитная крошка похрустывала под ногами. Мы с Константином Павловичем пускали кораблики по большому прямоугольному пруду, когда услышали странные звуки. Будто раскаты отдалённого грома доносился до нас ветром… но небо было чистое во всех сторонах света!
— Что это? Гроза? — озадаченно спросил Костик, подняв к небу глаза на успевшей уже обгореть от весеннего солнца мордочке. Но, хотя ветер с Финского залива был довольно свеж, никаких признаков грозовых туч не было даже на горизонте;лишь высокие, похожие на лебединый пух белые облака парили где-то далеко в вышине.
— Это с моря, — задумчиво произнёс присматривавший за нами Александр Яковлевич, — уж не бой ли идёт?
— Так близко? — поразился я. — Может быть, стоит доложить императрице?
Мы с Протасовым поспешили к государыне,прогуливавшейся с фрейлинами неподалёку.Оказалось, она уже всё поняла.
— Да, верно морская баталия идёт где-то далеко, за горизонтом. Должно, эскадра Чичагова бьёт шведов!
— Может быть, следует безопасности ради ехать в Царское Село? — спросил случившийся рядом шталмейстер Лев Нарышкин. — Не прикажите ли готовить переезд?
— Нет, пустое; я верю, что к Петербургу они не прорвутся. А вот в Ораниенбаум, пожалуй, ехать не стоит!
Костик сразу заныл, что хочет покататься в Ораниенбауме на горках.
— Молчи, Константин Павлович! Дело-то серьёзное! — зашипел на него я.
В тот день государыня решила остаться в Петергофе, хотя и заметно нервничала. Но когда на следующий день канонада возобновилась, мы всё-таки решили собираться и спешно переехали в Царское Село, причем не на яхте, как мы туда приехали, а по тряской сухопутной дороге.
Действительно, как впоследствии оказалось, в тот день состоялась битва между шведской и русской эскадрами, получившая позже название «Красногорского морского сражения». Решительных результатов она не дала; однако, в стратегическом отношении закончилась победою нашего Балтийского флота, поскольку, по результатам ёе, шведам не удалось разбить русские эскадры поодиночке и прорваться к Петербургу. Затем случилось совсем интересное событие: Кронштадтская и Ревельская наши эскадры соединились и загнали шведский флот в Выборгский залив, заблокировав его. В окружении оказались и парусная, и гребная шведские эскадры, и главнокомандующий — герцог Карл Седерманландский, и сам шведский король Густав III. Запертыми оказались 400 судов и добрых 30 тыс. матросов и солдат — вся армия вторжения, пытавшаяся на третий год войны всё-таки взять Петербург.
Весь город по этому поводу был в большом возбуждении: ожидали, что очень скоро сам шведский король окажется в плену, и война, таким образом, победоносно завершится. Императрица очень надеялась на такой исход: и сама она, и Потёмкин мечтали о скорейшем завершении этой нежданной для нас войны.
Случилось так, что события Выборгского морского боя я знал особенно хорошо. Когда-то в университете я готовил доклад по теме Русско-Шведской войны 1788–1790 г. г. и знал, что в этом бою Балтийским флотом будет упущена прекрасная, редко складывающаяся на войне возможность полностью уничтожить шведские силы, пленить короля и главнокомандующего, герцога Сёдерманландского, в общем, устроить шведам конкретную козью морду. Вкратце, история была такова.
Из Выборгского залива есть два прохода — Западный и Большой. Первый довольно узок, находится почти у западного берега, у мыса Крюссерорт; второй много шире и находится рядом с островом Березовый, или, какего называли в 18 веке, «Бископсе» Адмирал Чичагов считал, что шведы будут прорываться через Главный проход на восток, для последующей атаки Кронштадта. Стоит ли говорить, что на самом деле шведы прорвались на запад? Как Чичагов мог так ошибиться, совершенно непонятно, учитывая, что в день прорыва ветер был восточный, а значит, идти на восток шведам было не то чтобы совсем невозможно, но крайне затруднительно. При этом, что шведы будут делать под Кронштадтом без припасов, съеденных за месяц сидения под Выборгом, совершенно непонятно; по моему глубокому убеждению, к Петербургу они могли плыть лишь для того, чтобы там торжественно сдаться. В итоге Чичагов упустил шведов
