Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
При разнице устройства нашего и того общества масштаб совершенного будет, видимо, примерно такой. Да у нас бы в каждом доме висел ее портрет, на котором она была бы изображена прекрасной, как Царевна-Лебедь. Я взяла реальное лицо, чтобы вам легче было мысленно вписать его в нашу действительность, но еще добавьте, что эта молодая женщина была родной племянницей Ленина (или Николая Второго, подставьте того, кто вам больше нравится) и вдовой маршала Буденного, погибшего в первые дни войны… При таком наборе свершений она произвела бы такое впечатление на умы, что вот на дворе уже трехтысячные годы, а «Сказание о Валентине» все живет, дает материал для художественных произведений, научных трудов, идеологических споров… А молва будет, к реально сделанному, добавлять и еще больше разного, в том числе придумает, что изначально-то Валентина была простой комсомолкойгимназисткой и работала проводницей в поезде, где молодую красавицу случайно увидел путешествующий маршал и был поражен ее умным разговором – чем будет создан более сильный художественный эффект на контрасте между начальной точкой и конечной.
Как-то так княгиню Ольгу видели люди раннего средневековья. А как ее видят наши современники? Мне не под силу прочитать все романы, в которых выведена княгиня Ольга (из трех-четырех десятков книг о Святославе я знаю лишь несколько штук), но ни в одном из тех, что мне известны, она не является положительной героиней и не изображена хорошим человеком. Везде это надменная холодная особа, то эгоистично-тщеславная, то мрачно-аскетичная, то «змеинохитрая» и притом богомольно-елейная. И даже если автор изначально настроен к ней доброжелательно (как, например, А. И. Антонов), то он не в силах объяснить древлянские казни, пытается в роман перенести мотивацию архаичных героических песен, и получается фальшиво и неубедительно.
Общая тенденция такова, что писатели Ольгу ненавидят (да и художники нередко). И это меня поражает. Ведь Миф – основной источник, откуда черпаются все знания о ней – изобразил ее безупречно прекрасной. Ольга – героиня Мифа настолько красива и умна, что трижды была объектом брачных посягательств, и в этом отношении для Мифа у нее нет возраста, она всегда невеста, всегда та, которая одной лишь встречей наводит на мысли о браке даже царей. Она достойно встречала все вызовы, которые бросала ей судьба, пользуясь то силой, то умом, то мудростью врожденной добродетели. Она одержала победы во всех своих жизненных битвах, кроме одной, последней – идеологического противостояния со Святославом. И то Миф не очень от этого огорчился, он ведь уже знал, что будущее – за ней, что уже поколение сыновей Святослава пойдет по указанному ею пути и ее политика одержит победу. Миф оставил нам в наследство образ идеальной женщины, мудрой, прекрасной и победоносной. Единственное, что Миф мог поставить ей в упрек – церковные контакты с Германией, – он отбросил, чтобы не пятнать светлый образ. Миф сделал для ее прославления все, что мог, и свою задачу выполнил.
Конечно, в реальности идеальных людей не бывает. Конечно, у живой Ольги были недостатки, какие угодно, и физические, и личностные. Но о них мы не знаем ровно ничего. У нас нет никакой информации, чтобы судить о ее недостатках. А вот о достоинствах – более чем. Если выйти из чада мифической древлянской бани и ясным взглядом окинуть результаты Ольгиной деятельности и ее значение для дальнейшего развития державы Русской.
Очевидно, что она была умна и обладала широтой государственного мышления. Она была отважна, трезво оценивала обстановку, понимала, когда стоит идти на риск – и шла на него. Она была гибкой и умела меняться, но держалась выбранного курса. Наверное, не без нотки авантюризма в характере, но это – часть живого воображения, без которого не бывает творца. Она была деятелем в прямом смысле – человеком, способным делать большие дела во всех сферах – военной, управленческой и духовной.
И что же с этим светлым образом случилось? Откуда такая трансформация? Современный человек полностью перестал понимать язык Мифа. Восхваление героини он стал принимать за порицание. Поверив в сказку о древлянских казнях, сделал вывод о ее жестокости, а раз была жестока – значит, холодная, неприятная особа. Властолюбивая, жадная… и так далее. Делая ее непривлекательной, писатели выражают свое осуждение ее мнимой жестокости. Мстят ей за древлян. (Не очень-то мне хочется поднимать вопросы взаимоотношения полов, но порой мелькает подозрение, что писатели-мужчины, естественным образом ставя себя на место Игоря или Святослава, начинают всеми силами бороться с самой идеей слишком умной жены или слишком авторитетной матери.)
А ведь Миф продолжает жить. Об Ольге продолжают думать, ее поступки и личность продолжают подвергать истолкованиям, возникают разные домыслы… Но почему-то способность видеть ее красоту, так многообразно сохраненную Мифом, наши поколения утратили.
Большой тысячелетний Миф – слишком могучий противник, чтобы стоило пытаться его одолеть, да и ни к чему это. Как мы говорили в самом начале, Миф имеет самостоятельную ценность. Что я пыталась сделать – разделить Ольгу истории и Ольгу мифа, показать, где кончается одна и начинается другая, чтобы наши современники не принимали литературную героиню за историческое лицо. Чтобы научились видеть историческую Ольгу позади той, литературной, которая полностью ее заслонила, и перестали принимать литературное произведение (летописную легенду) за свою реальную древнюю историю.
Итак, историческая Ольга не делала многое из того, что ей приписывают.
Она не работала перевозчицей на реке.
Была не так уж одинока, как в летописи, а напротив, имела изрядное количество родни, как в Киеве, так и в других местах.
Она не носила ни шапку, ни царскую корону, ни бармы с каменьями.
Не строила каменных теремов и церквей.
Не закапывала людей живыми в землю, не жгла в бане и не спалила город при помощи птиц.
К ней не сватались ни князь Мал, ни византийский император.
За исключением года в Царьграде, она прожила всю свою жизнь в простой избе с маленькими волоковыми оконцами и печью по-черному (но эту печь очень искусно топили, чтобы копоть оседала строго под кровлей и не портила царьградских покрывал и расписной посуды).
Она не узурпировала власть своего сына, а разделяла с ним заботы, принимала на себя труды по управлению землями, чтобы освободить ему руки для дальних походов, брала на себя дипломатию – внешнюю и внутреннюю. Суть ее «узурпации» ясна хотя бы из того факта, что Святослав, «освободившись» от своей якобы матери-соперницы, продержался после этого всего-то года три и погиб, находясь в разладе с ближними и дальними, утратив свою землю и не сумев приобрести чужой. Но всегда будут находиться непокорные сыновья, винящие в своих неудачах маму…
Так же рассуждал и Карамзин:
«Великие Князья до времен Ольгиных воевали, она правила Государством. Уверенный в ее мудрости, Святослав и в мужеских летах своих оставлял ей, кажется, внутреннее правление, беспрестанно занимаясь войнами, которые удаляли его от столицы».
Однако Ольга на самом деле повернула Русь на новые рельсы и в общественно-административном, и в духовном смысле. Она правильно поняла свое время и те задачи, которое оно ставило перед ней, волею судьбы в такое непростое время оказавшуюся главой государства, и смогла достойно эти задачи решить. Отстояла права свои и своего ребенка с решительностью и твердостью мужчины. Древлянские казни, как мы видели, сказание и не более того. А без них какие останутся основания винить Ольгу в жестокости? Оттон Великий только после одной битвы семьсот пленных казнил, но разве жестокость составляет основу его посмертной репутации? Время было негуманное, и без соответствия законам своего времени успехов не добьешься.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
