— Я не звонила и не писала, потому что знала, что тебе это не нужно! — кричит. — Я знала, что ты не хочешь меня видеть. Да, я предложила тебе расстаться. Но ты просто взял и безразлично ушел, даже не попытавшись поговорить со мной!
— А что я должен был сделать? Упасть перед тобой на колени?
— Ну перед Виолеттой же ты чуть не падал! Ее ты умолял не расставаться с тобой! А когда об этом сказала я, ты молча развернулся и ушел!
Ее претензия повергает меня в такой шок, что я теряю дар речи. А Лиза, тем временем, продолжает:
— И да, я не писала тебе и не звонила, но я все время спрашивала про тебя у папы и Иры! Каждый гребанный день я начинала с того, что писала кому-то из них с вопросом, какие новости по твоему делу. А ты хоть раз спросил у кого-нибудь из них, как мои дела?
Я продолжаю молчать.
— Я знаю, что не спрашивал! — обвинительно бросает.
— Тебе не кажется, что мы немного в разных ситуациях находились? — наконец-то снова обретаю дар речи. — Ты в порядке и благополучии, а я на волоске от тюрьмы. Если бы что-то подобное случилось с тобой, и я бы об этом знал, то пришел бы к тебе и поддержал в трудную минуту! Несмотря на расставание, несмотря ни на что!
— А ты никогда не хотел, чтобы я поддерживала тебя в трудную минуту!
— Что за бред ты несешь!?
— Когда ты узнал об усыновлении, я хотела быть рядом с тобой! А ты сказал, что ненавидишь меня и ушел к своей Виолетте!
— Потому что у нас с тобой тогда были совсем другие отношения!
Вот же ей Виолетта покоя не дает, оказывается. Больше года прошло, как я расстался с этой девушкой и напрочь забыл о ее существовании, а Лиза до сих пор помнит.
— Как ты узнала, что я уезжаю? — перевожу тему.
— Папа сказал.
Лиза еще несколько секунд смотрит на меня, тяжело дыша, а потом накрывает лицо ладонями и начинает рыдать навзрыд. Я медленно подхожу к ней и опускаю руки на плечи. Ее свитер не только мокрый до нитки, но еще и очень холодный.
— Почему ты без зонта? И где твоя куртка?
— Я торопилась к тебе, — произносит сквозь рыдания. — Выбежала из дома в чем была.
— Ты можешь заболеть. Иди под горячий душ.
Я берусь за края свитера и тяну его вверх, чтобы снять с Лизы. Опускаюсь на корточки и снимаю с нее ботинки, затем расстегиваю джинсы и стягиваю их. Лиза, как тряпичная кукла, послушно поднимает руки и ноги, чтобы я раздел ее, при этом продолжает тихо плакать. Я подхватываю девушку на руки и несу в ванную. На ней остается белье. Я немного сомневаюсь, но в итоге снимаю и его. Включаю душ и делаю воду погорячее.
— Согрейся. Я приготовлю тебе чай. Чистое полотенце в шкафчике.
Я задергиваю шторку и выхожу из ванной. В прихожей собираю ее вещи и закидываю их в стиральную машину на кухне. Пока за стеной шумит вода, я завариваю чай с лимоном и медом. У Лизы слабый иммунитет и заболеть после такого дождя для нее раз плюнуть.
Она выходит из ванной минут через 15, завернувшись в полотенце. Садится на стул и смотрит на кружку с чаем, которую я для нее поставил. Я замечаю, что она плохо вытерла волосы, поэтому иду за новым полотенцем. Сажусь на стул рядом с Лизой и начинаю аккуратно вытирать волосы.
— Я просил тогда Виолетту не расставаться со мной, — тихо начинаю, — потому что она была последним барьером на пути к тебе. Я понимал, что наши с тобой отношения будут неправильны, поэтому цеплялся за все, что может помешать мне быть с тобой. Например, за Виолетту.
Лиза смотрит на меня из-под опущенной головы.
— Когда я тогда спросила, любишь ли ты ее, ты сказал, что любишь. Ее, а не меня.
— Я тебя обманул. Все, что я говорил и делал в ту новогоднюю ночь, было неправдой: от попыток удержать Виолетту до слов о том, что я люблю ее, а не тебя. Пей чай.
Лиза послушно делает глоток.
— Когда ты уезжаешь? — едва слышно спрашивает. Ее голос как будто сел.
— В четверг утром. Еще два полных дня я буду в Москве.
Лиза держит в руках чай и смотрит в одну точку на столе. По ее щеке стекает крупная слеза и падает прямо в кружку.
— Можно я поеду с тобой? — произносит дрожащим голосом.
Я поворачиваю на себя ее лицо и вытираю большими пальцами слезинки.
— Не плачь, пожалуйста, — тихо прошу. — Поверь, нет для этого поводов.
— Ты не ответил на мой вопрос.
Смотрит ровно мне в глаза.
— Не думаю, что это хорошая идея, — отвечаю, помедлив.
— Почему?
— Потому что мы расстались, Лиза, и это было правильно. Ну и еще потому что ты на самом деле не хочешь никуда ехать.
Ее верхняя губа снова начинает дрожать.
— Прошу тебя, не надо слез.
Забираю у нее кружку с чаем и сам подношу к ее губам.
— Лиза, выпей, у тебя может быть ангина.
Она делает медленные глотки, что помогает удержаться от новой порции рыданий. Чай уже наполовину остыл, поэтому Лиза быстро его допивает.
— Где мои вещи? Я поеду домой, — начинает суетиться.
— Я закинул их в стиральную машину.
— А другие мои вещи? Которые оставались у тебя.
— Я их выбросил несколько часов назад. — Произношу виновато. — Извини.
Лиза растерянно на меня смотрит.
— Оставайся сегодня у меня. До завтра твоя одежда высохнет.
Она коротко кивает головой, а я иду в комнату, чтобы подобрать для нее что-нибудь из своих вещей. Я еще не всю одежду упаковал, поэтому нахожу одну большую футболку, которая будет закрывать ягодицы.
Отдаю ее девушке и направляюсь в душ, где долго стою под струями воды, надеясь, что Лиза уснет до моего появления. У меня одна кровать, и нам придется спать вместе. Это не лучшая идея, учитывая, что мы расстались.
«Можно я поеду с тобой?», — вспоминаю ее слова, сказанные на кухне, и хмыкаю. Когда мне это уже не нужно, она захотела поехать со мной.
Я давно понял, что обижаться на кого-то — неблагодарное дело. У каждого человека своя правда, истина же где-то посередине. Так и у нас с Лизой. Я не держу на нее никаких обид. Надеюсь, и она на меня не держит. Нужно уметь расставаться с людьми.
Я тихо выхожу из душа, стараясь не разбудить Лизу. Достаю из стиральной машины ее одежду, вешаю на батарею в ванной, чтобы быстрее высохла, и иду в комнату. Лиза лежит на своей половине кровати, и я на секунду замираю, смотря на нее и вспоминая то время, когда мы были вместе, и она у меня оставалась.
Тихо залезаю под одеяло и по первому взгляду на лицо девушки понимаю, что она не спит. Так и есть. Лиза открывает глаза и смотрит на меня. Мы лежим всего лишь в полуметре друг от друга, но такое ощущение, что между нами тысячи километров.
