Я вспомнил: перед тем как пленник бросился на Кэтрин Ловетт, по камню царапнуло что-то металлическое. Видимо, Олдерли воспользовался кинжалом, чтобы освободиться: он водил руками туда-сюда, и лезвие разрезало шнур, связывавший его большие пальцы, а вставая, пленник уронил кинжал.
Сначала я поднял оружие. Фонарь стоял в нише у двери. Когда я взял его, свет озарил застывшую в дверях Кэтрин Ловетт. Красноватое сияние заливало ее лицо. Она стояла, съежившись и завернувшись в плащ, и плакала. Казалось, меня девушка не замечала.
— Госпожа Ловетт, — обратился к ней я. — Госпожа Ловетт!
Теперь ее широко распахнутые глаза испуганно глядели на меня. Мы будто снова вернулись в тот день, когда повстречались в первый раз больше двух месяцев назад возле объятого пламенем собора Святого Павла. Тогда огненное зарево тоже окрашивало наши лица в красный цвет. А потом Кэтрин Ловетт плюнула в меня и укусила за руку.
Но теперь мне было известно, что она убила по меньшей мере двоих и покалечила третьего, своего кузена Эдварда Олдерли. Что ж, по крайней мере сейчас при ней нет ножа.
— Сэр, — выговорила девушка. Ее голос был слаб, но она явно старалась держать себя в руках и не давать волю чувствам. Кэтрин Ловетт сглотнула и облизнула губы, собираясь с силами. — Сэр, вы уже дважды приходили мне на выручку. Полагаю, в этот раз я должна вас поблагодарить.
Глава 52
Один шаг вниз. Потом второй.
Кэт следовала за худощавым молодым человеком с высокими скулами и блестящими глазами. Она с трудом переставляла ноги. Держась за стену, девушка медленно брела вниз по нескончаемой винтовой лестнице.
Марвуд. Так он представился. Кэт только что переспросила, как его фамилия. Но сейчас у нее в одно ухо влетало, а из другого вылетало. Всего несколько минут назад Кэт была полна сил и готова на что угодно. Теперь же эта неизвестно откуда взявшаяся бодрость исчезла и остались только усталость, холод и дурнота.
Кэт продрогла, и ее трясло, совсем как господина Хэксби. Руки и ноги отяжелели и плохо слушались, а голову, казалось, заволокло серым туманом. «Значит, вот она какая — старость?» — подумала Кэт.
Марвуд держал фонарь высоко над головой, чтобы освещать путь не только себе, но и ей. Примерно через каждые десять шагов он останавливался и поворачивался к ней:
— Госпожа?..
Вот Марвуд в очередной раз замер. Кэт молча глядела на него, размышляя о том, до чего же ненавидит это место. Собор — каменная гробница, кладбище неуслышанных молитв и растворившихся в воздухе призраков.
— Господин Хэксби ждет внизу. Точнее, должен ждать.
— Ах вот как.
— Он в… трифории, я правильно сказал? Там я его оставил. — Марвуд говорил шепотом, но так, чтобы Кэт было хорошо слышно. — Мы пришли за вами. Господин Хэксби найдет для вас крышу над головой — если пожелаете, конечно. Или можем отвезти вас к госпоже Олдерли — разумеется, не прямо сейчас, а когда все уладим.
Упоминание о тете застигло Кэт врасплох.
— Вы знакомы с госпожой Олдерли? Вы говорили с ней?
Марвуд кивнул:
— Тетя желает вам добра. Полагаю, о делах мужа ей почти ничего не известно.
— Кто вы такой, сэр? — устало спросила Кэт. — Почему я должна вам верить?
Оставив ее вопрос без ответа, Марвуд отвернулся, и они продолжили спуск в темноту по бесконечной лестнице.
Господина Хэксби в трифории над северным трансептом не оказалось, но под средокрестием мелькал огонек его фонаря. Кэт молча шла за Марвудом по проходу к арке, ведущей на последнюю лестницу. Несколько минут спустя они наконец шагнули на пол собора Святого Павла.
Хэксби ждал их у подножия лестницы.
— Слава богу! — воскликнул он. — Слава богу. Я слышал, как падали люди, и подумал… а впрочем, вы наверняка сами догадались, что я подумал. — Он смущенно погладил Кэт по руке. Казалось, Хэксби дотрагивался до кусачей собаки. — Бедное дитя! Вы потеряли и отца, и дядю. Примите мои соболезнования.
— Я хочу его видеть, — объявила Кэт, сбрасывая руку Хэксби. — Отца.
Друг за другом они направились к средокрестию. Кэт вскинула голову. Над ними черной воронкой темнела внутренняя часть башни, а высоко-высоко маячило пятно посветлее — ночное небо. Кэт разглядела одну звезду, потом вторую.
Марвуд и Хэксби направили лучи фонарей на изломанные тела, напоминавшие кое-как сваленные на полу груды одежды. И отец, и Олдерли лежали на островке света, со всех сторон окруженном тенями. Смерть объединила их — голова и плечи дяди покоились на ногах отца. Волосы Томаса Ловетта растрепались, и седые пряди сливались по цвету с пеплом, до сих пор покрывавшим пол.
— К сожалению, они…
Хэксби запнулся. «К сожалению, они мертвы». Вот что он хотел сказать. Как будто можно выжить после такого падения.
— Кто приходит сюда раньше всех? — спросил Марвуд. — Я имею в виду, утром. Сторожа?
— Вряд ли. — Хэксби явно обрадовала возможность сменить тему. — Свет не видывал подобных бездельников. Скорее всего, первыми приходят работники вместе с бригадирами… Пожалуйста, не наступайте сюда, сэр, здесь… липкий пол.
— Кровь, — произнесла Кэт. — Кровь.
— Госпожа Ловетт, — обратился к девушке Марвуд, — прежде чем уйти, мы должны осмотреть тела.
— Делайте все, что пожелаете, сэр, — ответила Кэт.
Опустившись на корточки рядом с телом отца, она взяла его за руку. Крупная, огрубевшая кисть на ощупь была еще чуть теплой. Ногти давно не стрижены. А вокруг головы пятно, напоминавшее темный нимб. И снова кровь.
Отец лежал на животе, и Кэт не видела его лица. Вот Марвуд поднял плащ Томаса Ловетта. Молодой человек обыскивал покойного. Хотя какое это теперь имеет значение?
Зажмурившись, Кэт погладила руку отца. Она не хотела видеть его лицо. Зазвенели монеты, Марвуд что-то сказал Хэксби. А еще издалека доносилось какое-то царапанье и шорох. Наверное, крысы копошатся. Животные бежали от Пожара. Однако потом они вернулись в собор Святого Павла, проверяя, можно ли чем-нибудь поживиться на пепелище. Крысы всегда возвращаются.
Кэт подумала, что у отца в карманах или под одеждой наверняка отыщутся бумаги — письма или документы. Как Марвуд ими распорядится — передаст своим хозяевам в Уайтхолле? Хотя, может быть, он все-таки не правительственный шпион. Вряд ли соглядатай вел бы себя подобным образом, да и господин Хэксби ему доверяет.
«С другой стороны, люди — существа сложные, в них уживаются друг с другом много разных качеств», — рассудила Кэт. К примеру, ее
