Развивая энергичное наступление, красные днем овладевают Юшуньской и Чонгарской позициями. На участке Карловой Балки они не продвинулись. Около 17 часов был получен боевой приказ, по которому нужно было оторваться от противника и почти безостановочным переходом идти в назначенные для погрузки порты».
Получив такой приказ, соединения и части Русской армии, оставив заслоны, двинулись в назначенные порты погрузки. Начался исход белых войск из Крыма.
11. ИСХОД
В течение всего периода командования Русской армией Врангель не оставлял внимания вопросу подготовки к выводу войск из Крыма, хотя делал это очень осторожно и держал в большом секрете. Он извлек выводы из того хаоса и неразберихи, которые были допущены при эвакуации войск из Новороссийска, так как планировал вывезти не только войска и военные учреждения, но и всех тех, кто не пожелает остаться в Советской России.
Хотя на фронте в начале ноября 1920 г. уже все говорило о том, что поражение белых войск становится фактом, в тылу, особенно в Симферополе и Севастополе, были другие настроения. Теоретически не отвергая возможность эвакуации, о ней мало кто помышлял. Повсеместно спокойно спекулировали, сетовали на голод, ужасались ежедневному падению курса бумажного рубля. Причем, это было характерно не только для рядовых обывателей, но и для тысяч военнообязанных, скопившихся в портах Крыма, несмотря на все проведенные чистки и мобилизации.
Поэтому, когда войска с боями оставили Юшунь и эвакуация была объявлена в тылу, там этому просто не поверили. Решили, что это чья-то крупная провокация. По инерции больше доверяли разговорам о том, что Слащов, хотя он был уже не у дел, держит Перекоп и красных вынудят зазимовать у ворот Крыма. Так было спокойнее.
8 ноября в Симферополе открылся съезд представителей городов, который в своей резолюции приветствовал политику правительства Юга России и выразил готовность помогать ему. На 12-е ноября был намечен съезд представителей печати. Не переставали работать кинотеатры, бойко торговали магазины. В общем, такая ситуация устраивала Врангеля. Он понимал, что от того, какая обстановка сейчас сложится в Севастополе, во многом будет зависеть успех или провал эвакуации. Главное было не допустить паники, и он принял решение выехать из ставки сначала на фронт, чтобы лично ознакомиться с обстановкой, а затем вернуться в Севастополь, чтобы принять окончательное решение.
В Джанкой он прибыл вместе с присоединившимися к нему в Симферополе командующим 2-й армией генералом Ф.Ф. Абрамовым и его начальником штаба генералом П.А. Кусонским. Дело в том, что в Симферополь, в связи с принятым недавно решением о сосредоточении всей власти по обороне Крыма в руках генерала Кутепова, переместился их штаб. В Джанкое генерал Кутепов доложил Врангелю положение дел. Как писал сам Врангель: «Генерал Кутепов предполагал с утра перейти в наступление с целью обратного захвата утерянных позиций, однако сам мало надеялся на успех. По его словам, дух войск был значительно подорван. Лучшие старшие начальники выбыли из строя, и рассчитывать на удачу было трудно. Я сам это прекрасно понимал, однако настаивал на необходимости удерживать позиции, во что бы то ни стало, дабы выиграть, по крайней мере, пять-шесть дней, необходимых для погрузки угля, распределения судов по портам и погрузки на суда тыловых учреждений, раненых, больных из лазаретов и т.п. Генерал Кутепов обещал сделать все возможное, но по ответам его мне было ясно, что он сам не надеется удержать позиции своими войсками».
В самом Джанкое никаких частей уже не оставалось, даже свой конвой Врангель накануне бросил в район Ялты для борьбы с красными партизанами. Поэтому он приказал вызвать на вокзал в Симферополь, к приходу туда своего поезда, роту юнкеров Алексеевского военного училища, чтобы они затем следовали с ним в Севастополь. Находящемуся в Севастополе генералу Абрамову он приказал принять все подготовительные меры к эвакуации военных и гражданских учреждений столицы Крыма. Особое внимание генерала он обратил на очередность эвакуации. Первыми должны были отправляться на погрузку в Севастополь раненые и больные офицеры, юнкера военных училищ, семьи офицеров, затем гражданские служащие армии и их семьи — все те, кому оставаться при большевиках было опасно. Он пообещал для этого прислать нужное количество вагонов.
В 9 часов утра 10-го ноября Врангель в сопровождении юнкеров вернулся в Севастополь и сразу же провел совещание, участниками которого были высшие чины военной и гражданской власти в Крыму: Председатель правительства Юга России А.В. Кривошеин, начальник штаба Русской армии генерал П.Н. Шатилов, командующий Черноморским флотом адмирал М.А. Кедров и командующий армейским тыловым районом генерал М.Н. Скалон. Здесь Врангель отдал распоряжения: занять войсками главнейшие учреждения, почту и телеграф, выставить караулы на пристанях и вокзале, окончательно распределил тоннаж судов по всем пяти портам. В том варианте распределение мест на погрузку выглядело так. Керчь — 20 000,Феодосия — 13 000, Ялта — 10 000, Севастополь — 20 000, Евпатория — 4 000. К этому времени был уже готов разработанный Шатиловым порядок погрузки тыловых учреждений, раненых и больных, продовольственных запасов, наиболее ценного имущества, чтобы с самого начала, после соответствующего приказа, погрузка прошла организованно.
В тот же день, час спустя после этого совещания, Врангель принял французского верховного комиссара графа де Мартеля, представителей иностранных военных миссий: адмирала Мак-Келли, полковника Уольша, майора Такахаси, которых попросил связаться с их представителями правительств в Константинополе на предмет возможного оказания содействия иностранными судами в случае необходимости оставления белыми Крыма.
По городу весть об этом совещании разнеслась с быстротой молнии. В штаб Врангеля посыпалась масса звонков, начались визиты руководителей разных рангов, представителей местной знати и средств массовой информации. Все хотели знать, что произошло на фронте? Когда будет эвакуация? Прибыл и находившийся в отставке генерал Слащов. Слухи и тревожная обстановка негативно отразились на его и без того нездоровой психике. Он расхаживал по улицам в своем уже описанном фантастическом наряде, беседовал с толпами народа у телеграфного агентства, раздавал интервью корреспондентам газет и журналов, без обиняков утверждая, что в создавшемся положении виноваты те, кто не прислушался к его недавним предложениям. Теперь, говорил он, все потеряно, но если ему, Слащову, поручат разбить врага, он так же, как и несколько месяцев тому назад, сделает это.
По совету Кривошеина и Шатилова Врангель дал Слащову предписание немедленно выехать на фронт в распоряжение Кутепова, а последнему передал, чтобы тот держал Слащова при себе и не допустил его возвращения в Севастополь. Сам же Врангель в ночь на 13-е ноября перешел в гостиницу «Киста» у Графской пристани, где в это время уже разместилась оперативная часть его штаба, там же находился и штаб генерала Скалона.
Борьба на фронте практически прекратилась уже 10 ноября, а на следующий день в печати все уже могли прочитать правительственное сообщение, в котором говорилось: «Ввиду объявления эвакуации для желающих офицеров и их семейств, других служащих, Правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают выезжающих из пределов России. Недостаток топлива приведет к большой скученности на пароходах, причем неизбежно длительное пребывание на рейде и в море. Кроме того, совершенно неизвестна судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не имеет никаких средств для оказания какой-либо помощи, как в пути, так и в дальнейшем. Все это заставляет Правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственная опасность от насилия врага — остаться в Крыму».
