Сердце заколотилось, Лиза опустила глаза, чтобы не выдатьволнения. С той самой ночи, когда она попалась на песню казаков-галерников, какглупый пескаришка попадается на приманку, минуло изрядное время, но это быловремя вынужденного безделья, когда Лизе ничего другого не оставалось, какглазеть по сторонам. Она приметила кое-что, удивившее, озадачившее инасторожившее ее. Ну, например, она заметила, что бич Шукала только вьется надголовами гребцов, но никогда не опускается на их плечи; а они, хоть иогрызаются, хоть и пригибаются, чтобы увернуться от ударов, но без особогоусердия, словно заведомо знают, что черноусый Шукал не ударит никого из них…Если, конечно, рядом не окажется Сеид-Гирей. Но и тогда удары этого балканца,принявшего в плену мусульманство, больше напоминали щелчки, нежели полновесныйхлест с оттяжкою, на который большим мастером был сам султан. Чтобы игратьбичом так, как это делал Шукал, нужна была немалая хитрость и отвага. ПокаСеид-Гирей ничего не замечал, да и заступил Шукал на свой пост совсем недавно,на подходе к Стамбулу, когда прежний надсмотрщик, известный своею жестокостью,вдруг ночью свалился за борт, почему-то не позвав на помощь. Разозленный Сеид-Гирейхотел назначить Гюрда надзирать за рабами, но тот наотрез отказался. Сей новыйотпор, который получил султан не от пленника, а от своего человека, тем болееимельдеша, заставил его быть осторожнее в прихотях.
* * *
Лиза не тотчас узнала, что же явилось причиною ее стольвнезапной встречи с Сеид-Гиреем, что именно приключилось после ее бегства.
Надежды Чечек на милость повелителя, конечно же, оказалисьтщетны. Сеид-Гирей бестрепетною рукою перерезал горло своей валиде, чуть толькоубедился, что на золе оставлен именно ее след. Держа в руке обагренный кровьюятаган, он с детской радостью ожидал, когда же сбудется благое пророчествосновидения, однако дождался только внезапного вторжения в Хатырша-Сарай отрядаголоворезов-бекштаков, посланных Керим-Гиреем, который решил наконецрасправиться со строптивым и неразумным младшим братом.
На сторону сильного немедленно перешел почти весь гарнизондворца. Шум, который слышала Лиза в подземелье и который заставил ее искатьспасения в древнем зиндале, был шумом не погони за нею, а звуками поспешногобегства Сеид-Гирея и кучки оставшихся ему верными чобарджи. Гюрд и его воиныпопытались принять сражение, защитить своего султана, но силы были слишкомнеравны… Гаремницы и Мелек остались на милость победителей, их участь быланикому не известна.
Сеид-Гирей знал еще один тайный выход из подземелья, ведущийк морю. Там, в лесной хижине, были наготове свежие лошади: Сеид-Гирей так же недоверял Кериму, как тот ему, и последнее время смутно ждал недоброго.
Ночь еще не истекла, а беглецы уже были в Кафе, гдепогрузились на галеру «Зем-зем-сувы», всегда готовую к выходу в море, иотчалили. День простояли в одной из потаенных бухточек Карадага, хоронясь отвозможной погони. Ее не было, и, чуть стемнело, галера пошла вдоль южнойоконечности Кырым-Адасы, намереваясь взять курс на Стамбул. И вот тут-то ихокликнул из тьмы голос Рюкийе.
– Кисмет, – обреченно промолвил Гюрд, рассказывая Лизеоб этих событиях, и склонил голову. – Твоя злая судьба! Нет, наша…
Иногда Лиза размышляла, почему Сеид-Гирей до сих пороставляет ее в живых. Не только же из-за своей неуемной похоти, которая жглаего огнем. Лиза терпела ее, стиснув зубы и скрепя сердце, как неизбежноенасилие. Да и чем иным было это с того самого первого раза, когда он овладелсвоей пленницею на каменных плитах маленького дворика, у водоема?
Сеид-Гирей никогда не слыл глупцом, ему, конечно, нельзябыло отказать в проницательности: он всем существом своим чуял скрытоесопротивление и сердца, и тела своей ханым, но, словно нарочно, делал все длятого, чтобы его усугубить. Более того, он словно бы задался целью настроитьпротив себя самых близких и беззаветно преданных людей, даже Гюрда.
Прежде всего Гюрда!
Лиза, которая так и не смогла свыкнуться с беспрестаннойжарою, неожиданной по осени, едва не захворала в начале плавания от нечистоты инехватки воды: пресная шла только для питья, да и то не вволю. Ей удалосьвымолить у султана разрешить ежедневные омовения, но плавала она плохо и ни зачто не решилась бы прыгнуть за борт, чтобы искупаться, а потому мечтала толькоиметь вдосталь морской воды. Конечно, она и сама вытянула бы на веревкеведро-другое, чтобы смыть пот и усталь, однако Сеид-Гирей счел это ниже еедостоинства. Самому ему таким делом было заниматься зазорно; ни воины, нинадсмотрщик Шукал, ни тем паче букалы для такого дела тоже не годились, ибоненароком могли узреть Рюкийе-ханым обнаженной, хоть для ее надобностей иразбили на носу галеры малый шатер; а потому султан доверил свою единственнуюналожницу тому, кто был ему ближе родного брата, – имельдешу Гюрду.
Противу ожидания, молодой чобарджи-баши не отказался от сегопоручения, хотя оно пристало лишь евнуху, а уж он-то евнухом не был! И хотьЛиза во время своих омовений ни разу не встретила его нескромных взоров, однакоэти упорно потупляемые синие очи, это напряженное молчание, в кое отныне былпогружен Гюрд, лихорадочный румянец его щек, трепет пальцев, ненарокомвстречавшихся с пальцами Рюкийе, открыли ей более, чем самые жаркие слова исамые откровенные взгляды. И все-таки она не отказалась от услуг Гюрда… ипотому, что ее возмущала терпеливость, с коей он сносил свое явное унижение, ипотому, что не хотела вызвать ревнивых подозрений Сеид-Гирея, и пуще всегопотому, что, как ей казалось, она поняла наконец, в какие сети можно запутатьсего горделивого вероотступника.
Изменив вере отцов, он не смог искоренить в крови памяти орусской совестливости, с которой слились леденящие душу, но весьма твердыеправила чести истинного мусульманина, для коего даже словесная перепалка сженщиной была самым унизительным из всех унижений. Поэтому, наблюдая, как впламени желания тает эта глыба таинственного, опасного льда, Лиза ни о чем такне мечтала, как уничтожить Гюрда вовсе, забрав его сердце в свои руки и вволюнатешившись с ним, отомстив за свой страх, за его отступничество, за… Она незнала, за что еще, и вообще, это была опасная игра с огнем.
О нет, Лиза не заблуждалась относительно своей участи! Еслией не удастся подчинить себе Гюрда и склонить его на бунт против султана илиесли не произойдет еще какая-то случайность, она будет неразрывно связана сСеид-Гиреем на весь тот недолгий промежуток своей жизни, пока онпросто-напросто не удавит ее в порыве страсти или в порыве ненависти. Предвидябудущее с мрачным спокойствием, Лиза желала для себя только одного: еще разувидеть Алексея, буде он жив, и вымолить у него прощение. И уж этого-то онапросила у Судьбы со всем тем неколебимым упрямством, кое было сутью ее натуры.
* * *
