Потрясение, которое она испытала, было таким сильным, чтоона пока не чувствовала ни боли, ни горя – только леденящий ужас. Кружилосьперед взором какое-то огненное колесо, беспрерывно замыкая роковой круг еежизни, сводя воедино начало и конец ее злоключений.
А и впрямь! Они повенчались с Алексеем – и в??т наконец браких воистину свершился. Она спаслась из Волги – и вот бросилась в море сама,чтобы найти наконец погибель в пучине, когда-то отвергнувшей ее.
Мысли беспорядочно толклись в голове. Откуда-то появлялись,сменяли друг друга лица, лица: тетушка и сестрица Лисонька, Анзан и тут жеГоар, Баграм, и Хонгор, и Леонтий, и Эльбек, и Гюрд, бледный, недобрый. Ейказалось, что не усталость и холод сковывают движения, а проклятия, которыетянулись за нею всю ее жизнь подобно зловещим теням, теперь тащат ко днуподобно камням. Все эти люди, кои погибли из-за нее, все загубленные ею души…Вот и ответ Баграму: не благословение, но проклятие вынесла она из подземельятам, в далеком Эски-Кырыме. И это проклятие настигло ее. Наконец-то!
Она невольно двигалась в воде, посылая вперед обломокдерева, но понимала, что скоро силы иссякнут, и это понимание не вселяло в неестраха. Сознание мутилось, она давно утратила понятие о времени и только тупоудивилась, обнаружив, что поднялся ветер и вокруг вздымаются пенные валы. Волнышвыряли ее, как Судьба, передавали ее одна другой, словно торопились принестикуда-то, словно им было не все равно, где сомкнутся ее веки и отлетит душа.
Алексей… что-то кольнуло в сердце. Он никогда не узнает!
Вспомнилось его лицо в полутемных сенях Елагина дома, гдевпервые поцеловала его, раненого… сам домик на Егорьевской горе, а внизу, подобрывом, сизая Волга, светлый призрак Печерского монастыря в слепящихрассветных лучах, белый туман над рекой. Золотые осенние метели, белыезмейки-поползухи, первая пороша, запах снега, алые закаты над Окой. И косыберез, синие глаза журавельника на откосе, теньканье синичек за морознымстеклом. Все, все, что значило – Россия! Ее страна – покинутая, забытая, каксон, оставленная где-то далеко, далеко, спящая под снегом, звенящая птичьимитрелями, цветущая лугами… единственная!
Еще одна волна подняла ее, и Лиза, запрокинув голову,увидела совсем близко жаркий взор солнца, глядящего на нее с просторного,прозрачного неба. И воззвала с последним трепетом сердца, в последнем проблескегаснущей жизни:
– Господи! Господи! Хоть еще раз, молю тебя… хоть раз увидетьРоссию…
Это было то самое мгновение, когда Всевышний отверз слухсвой к мольбам малых сих.
